Для кого–то образ бледного тела на кресте — это символ поражения. Смерть — значит все кончено. Разве благ Бог, Который не помог Своему страдающему Сыну? Но прислушайтесь! Не кричит ли нам Бог с креста: «Я люблю вас!»? На кресте вся любовь мира сошлась воедино. Она явлена нам в отчаянно одинокой распятой Фигуре. Иисус говорил, что Ему достаточно сказать слово, и ангелы Его спасут. Но Он соглашается обойтись без ангельской помощи — из любви. Там, на Голгофе, Бог полностью подчинился Собственным нерушимым правилам справедливости.
Так крест — камень преткновения для одних — становится краеугольным камнем христианской веры для других. Рассуждения о том, как Бог относится к боли и страданию, неизбежно ведут к кресту. В конце книги Иова на вопрос о страдании Бог отвечает ошеломляющей лекцией — лекцией о Своем могуществе и силе. После Голгофы акцент смещается: на первое место выходит не сила, а любовь:
«Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную»
«Если Бог за нас, кто против нас? Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего?»
Почему это важно
Однажды мне довелось разговаривать со священником, только что вернувшимся с похорон восьмилетней девочки. Девочка умерла от рака. Все прихожане больше года усиленно молились за исцеление девочки, но тщетно: болезнь победила. Похороны стали для священника настоящим испытанием — он был на пределе душевных и физических сил, его вера была поколеблена. «Что мне сказать людям? Мне нечем их утешить, мне нечего им сказать», — признавался он. Но потом, призадумавшись, добавил: «У меня нет слов, чтобы облегчить их скорбь. Но у меня есть ответ. Этот ответ — Христос».
Смерть и воскресение Иисуса Христа являются ответом практическим, а не абстрактно–богословским. Я извлек для себя по крайней мере четыре урока, которые во многом повлияли на мое отношение к страданию.
Я научился смотреть на настоящее сквозь призму будущего.
Один мудрый человек, Джо Бейли, как–то сказал: «Не забывай в темноте ночи о том, что узнал при свете дня». Но бывает, что тьма сгущается настолько, что мы едва ли помним, каков он — свет. Ученики Христа прочувствовали это состояние в полной мере.
На последней вечере, в минуты предельной близости с учениками, Иисус сделал громкое заявление: «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (Ин 16:33). Можно представить, как после этих слов, сказанных Самим Богом во плоти по спинам одиннадцати пробежали мурашки восторга. В эту минуту они, как один, готовы были с радостью отдать за Иисуса жизнь. В ту же ночь Петр схватился за меч, защищая Господа.
Однако к следующему утру все одиннадцать утратили веру. Слова, сказанные прошлым вечером, должно быть, эхом отдавались в их ушах, когда они издали смотрели, как умирает на кресте их Учитель. Казалось, мир одержал над Богом полную победу. Ученики разбежались из Гефсиманского сада, а Петр даже поклялся, что не знает Христа.
Дело в том, что ученики не видели будущего. Воспоминания о Свете, Который пребывал с ними, рассеялись как дым. Но буквально через несколько дней их озарил новый свет — Пасха. Тогда–то они и узнали, что Богу не страшна никакая тьма. Они поняли, что значит смотреть на настоящее через призму будущего. Новая надежда воспламенила их сердца: и боязливые изменили мир.
Добрая половина мира отмечает в наши дни Страстную Пятницу и Пасху. В западных странах Страстную пятницу называют «Благой». Она стала Благой благодаря тому, что случилось в Пасхальное воскресенье. Пасха дает надежду всем христианам: в один прекрасный день Бог придет и восстановит Свое Царствие на земле. Тогда Пасхальное чудо охватит весь мир.
Если мы оказываемся во тьме, если знакомый мир рушится, вспомните, что мы живем в канун Пасхи. Апостол Павел выразил эту мысль так: «Ибо думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас» (Рим 8:18). Полагаю, что Иисус неслучайно произнес слова «Я победил мир» именно в те минуты, когда римские солдаты готовились Его арестовать. Иисус видел настоящее через призму будущего.
Я узнал, что боль может обратиться во благо.
В христианских доктринах содержится много парадоксов, которые так и останутся загадкой, если рассматривать их вне контекста жизни и смерти Иисуса Христа. Об одном парадоксе я уже упоминал: с одной стороны, бедность и страдания — это «плохо», я борюсь с ними всю жизнь; с другой стороны, они выливаются в благословение. Более того, нищие и страждущие названы блаженными. Подобное превращение зла в добро, а плохого в хорошее во всей полноте явлено во Иисусе Христе. Он взял на Себя боль и страдания, тем самым прославив их. Он явил нам пример, указал путь.
В Иисусе Христе мы имеем идеальный пример библейского отношения к страданию. Я теперь никогда не скажу о человеке, что он страдает из–за своего греха. У меня есть пример Христа: Он был безгрешен и страдал. Бог не обещал нам, что ураганы обойдут стороной наши дома и обрушатся на дома соседей–язычников. Бог ничего не сказал о том, что, едва попав в организм христианина, вредоносные микробы сами собой погибнут. Мы не избавлены от скорбей этого мира, равно как не избег их и Христос. Вспомните, как строго упрекнул Спаситель Петра, когда тот стал возражать против необходимости страданий (Мф 16:23–25).
Мы воспринимаем боль, как непорядок. Иисус относился к ней так же. Поэтому Он и совершал чудеса исцеления. В Гефсиманском саду Он не говорил: «Господи, благодарю Тебя за возможность пострадать». Нет, Иисус отчаянно молился об избавлении от мук. Однако Он по своей воле пошел на мучения, пошел ради достижения высшей цели. В конце молитвы Он задал все Свои мучительные вопросы и доверился воле Отца, понимая, что Бог силен обратить во благо даже смерть Своего Сына.
Корнелий Платинга–младший пишет: «Мы не отсылаем друг друга ко кресту, чтобы найти объяснение злу. Размышления о Голгофе не помогут понять, почему ты заболел раком кожи. Нет, мы поднимаем ко кресту глаза, ибо ждем оттуда помощи. Взглянув на крест, мы видим, что Бог разделяет нашу скорбь — а значит Ему можно доверять». Самое худшее, что могло произойти — страшную смерть Своего безвинного Сына — Бог превратил в окончательное торжество над смертью и злом. Такова суть Бога. Он — Созидатель. Божий промысел поставил злой умысел на службу добру, даровав нам всем великое обетование и надежду. Немыслимые крестные страдания обратились в наше торжество: ранами Иисуса мы исцелились (Ис 53:5), Его немощь дала нам силу.
Что изменилось бы в мире, приди Иисус в образе Супергероя, Которому не страшна боль? А что если бы Он не умер на кресте — во время разговора с Пилатом просто взял и вознесся бы на небеса? Но нет, смиренно разделив наш удел, приняв на Себя худшую долю, Иисус дал нам надежду на то, что Бог преобразит и наши страдания — как преобразил Его. Смерть и Воскресение Христа дают нам основание верить: никакое испытание — будь то болезнь, крушение семьи, потеря работы, банкротство или другое горе — не окажется сильнее преобразующей силы Бога.
В Евангелиях лишь раз упоминается о том, что ученики назвали Иисуса Господом — но уже после Его смерти и воскресения. Об этом сказано в конце Евангелия от Иоанна. Все ученики поверили в то, что Христос воскрес. Не поверил лишь Фома. Фоме нужны были доказательства. Он стоял на том, что не поверит, пока своими руками не дотронется до ран на теле Христа. И вот в помещении с запертыми дверями появляется Иисус и показывает Фоме Свои раны. «Господь мой и Бог мой!» — восклицает Фома (Ин. 20:28). Раны Христа стали для него доказательством чуда из чудес — Воскресения.
Я постиг новый, глубинный смысл страдания.
В ветхозаветные времена несчастье ранило верующих вдвойне: тогда считалось, что Бог вознаграждает верных покоем и достатком. В новозаветные времена картина меняется. Апостол Петр наставляет страдающих христиан: «Но если, делая добро и страдая, терпите, это угодно Богу. Ибо вы к тому призваны, потому что и Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его» (1 Пет 2:20, 21).