– Готов признать, это самое странное дело на моей памяти, – сказал Уимзи. – У нас на руках все свидетельства… ладно, не все, но исчерпывающие свидетельства существования продуманного заговора. И у нас есть труп, похожий на жертву заговора с целью убийства. Но одно с другим не сходится. Гармоничную картину омрачает тот печальный факт, что никто из участников заговора не имел возможности совершить убийство. Гарриет! Такие задачки – ваша работа. Что вы предложите в данном случае?
– Даже не знаю, – откликнулась Гарриет. – Могу лишь предложить несколько профессиональных приемов. Например, существует метод Роджера Шерингема [230]. Вы со всей тщательностью доказываете, что убийца – X, а в конце перетряхиваете всю историю, поворачиваете под другим углом, и выясняется, что убийца – это Y, человек, которого вы заподозрили первым, но потом потеряли из виду.
– Это не годится, никакого сходства. Мы даже на X не можем ничего убедительно навесить, не говоря уже про Y.
– Нет так нет. Еще есть метод Фило Ванса [231]. Вы качаете головой и произносите: „Худшее впереди“, – а затем преступник убивает еще пятерых, это немного сужает круг подозреваемых, и вы его вычисляете.
– Очень, очень неэкономно, – сказал Уимзи. – И слишком долго.
– Верно. Но есть еще метод инспектора Френча [232]– вы опровергаете нерушимое алиби.
Уимзи застонал:
– Если кто-нибудь еще раз скажет при мне слово „алиби“, я его… Я его…
– Ладно. Осталась еще масса вариантов. Есть решение способом доктора Торндайка, который, по словам самого Торндайка, можно изложить в двух словах. „Преступник не тот, ящик не тот и даже труп не тот“ [233]. Допустим, например, что Поль Алексис на самом деле…
– Император Японии! Спасибо.
– Возможно, это не так уж далеко от истины. Он считал себя императором, ну или кем-то вроде того. Но даже если бы в его жилах текла кровь пятидесяти императоров вместо двух или трех, это не помогло бы понять, как он ухитрился оказаться убитым, когда поблизости никого не было. Настоящая трудность в том…
– Погодите, – остановил ее Уимзи. – Повторите то, что вы сказали.
Гарриет повторила.
– Настоящая трудность, – не унималась она, – в том, что неясно, как кто-либо, не говоря уж про Мокэмба или Генри Уэлдона, мог совершить убийство. Даже если Поллок…
– Настоящая трудность, – перебил Уимзи неожиданно тонким и взволнованным голосом, – это время смерти, да?
– Ну да, вроде бы.
– Конечно оно. Если бы не оно, все можно было бы объяснить. – Он засмеялся. – А ведь я всегда думал: если убийца Генри Уэлдон, очень странно, что он вроде как не знает, когда убил. Смотрите! Притворимся, что сами замыслили это убийство и запланировали его на двенадцать часов.
– Да что проку? Мы знаем, что оно было совершено не раньше двух. Тут ничего не поделать, милорд.
– Но я-то хочу рассмотреть убийство в том виде, в каком оно было спланировано. Да, позже убийцы столкнулись с непредвиденными обстоятельствами, и расписание пришлось поменять, но пока что давайте восстановим план в его исходном виде. Вы не против? Мне так хочется.
Инспектор что-то пробурчал, и Уимзи несколько минут просидел, очевидно напряженно думая. Затем заговорил без следов прежнего волнения.
– На дворе февраль, – начал он. – Вы – Генри Уэлдон. Вы только что узнали, что ваша глупая престарелая мать намерена выйти замуж за танцо-радаго на тридцать пять лет младше себя и лишить вас наследства. Вам позарез нужны деньги и надо любой ценой ее остановить. Вы ведете себя безобразно, но это не помогает: так вы можете потерять не часть денег, а вообще всё. Сами вы изобретательностью не отличаетесь, но вы советуетесь… да, инспектор, почему вы советуетесь с Мокэмбом?
– Похоже, милорд, что Уэлдон, когда приезжал сюда к матери, познакомился где-то с миссис Мокэмб. Он записной дамский угодник, а она, возможно, рассчитывала стричь купюры с сыночка богатой матери. Думаю, вскоре он раскрыл ей глаза на истинное положение вещей, и она решила привлечь к делу мужа. Все это гипотеза, скажете вы, хотя мы знаем, что миссис М. гостила в Хитбери примерно тогда, когда Уэлдон был в Уилверкомбе. И во всяком случае, одно мы выяснили: „Комиссионное агентство“ Мокэмба – предприятие сомнительное и на ногах стоит весьма некрепко. Идея в том, что леди свела мужчин вместе и что Мокэмб обещал Уэлдону сделать что в его силах на условиях пятьдесят на пятьдесят.
– Пятьдесят от чего именно? – спросила Гарриет.
– От денег его матери, когда он их загребет.
– Но ведь это произойдет только после ее смерти.
– Да, мисс, после.
– Ой. Вы что же, думаете?..
– Я думаю, что вряд ли эти двое ввязались в дело за просто так, мисс, – невозмутимо сказал инспектор.
– Согласен, – отозвался Уимзи. – Так или иначе, дальше мистер Мокэмб приезжает в Лимхерст и проводит несколько дней у Уэлдона. До конца всей аферы Мокэмб не позволяет себе таких глупостей, как записи, за исключением этой шифрованной дряни – думаю, что в тот раз они разработали план более или менее целиком. Уэлдон сообщает Мокэмбу романтическую историю о царственном происхождении Алексиса, и она подсказывает им способ заманить жертву на Утюг. Сразу после этого начинают приходить загадочные письма. Интересно, кстати, как они объяснили, почему первое письмо написано не по-русски. Ведь, разумеется, оно должно было прийти не в шифрованном виде, а как есть.
– У меня есть версия, – подхватила Гарриет. – Помните, вы сказали, что в каком-то английском романе объяснен шифр Плейфера?
– Да, у Джона Рода [234]. А что?
– Возможно, в первом письме были только указаны заглавие книги и нужные главы, а еще кодовое слово для следующего послания. Раз книга английская, было логично написать по-английски и все письмо.
– Хитроумное создание, – сказал Уимзи. – Я про вас. Но объяснение вполне вероятное. Нет нужды снова углубляться в эту историю. Очевидно, миссис Мокэмб предоставила сведения о топографии и фауне Уилверкомба и Дарли. Уэлдону дали роль всадника-головореза, потому что для нее требуется только грубая сила. А Мокэмб суетился: отправлял письма, добывал фотографии и доводил Алексиса до нужного градуса воодушевления. Когда все готово, Мокэмб выходит на сцену в роли бродячего парикмахера.
– Но зачем все эти сложные приготовления? – спросила Гарриет. – Почему они не купили простую бритву или нож обычным путем? Такую покупку уж точно было бы труднее отследить.
– На первый взгляд – да. Я даже думаю, что вы правы. Но просто удивительно, какие вещи иногда удается отследить. Взять, например, Патрика Мэона и его мясной тесак [235]. А убийство Алексиса было задумано так, чтобы дело было невозможно раскрыть. Окружено двойной, нет, тройной линией обороны. Во-первых, оно должно было выглядеть самоубийством, во-вторых, если это вызовет сомнение и если отследят бритву, наготове была убедительная история ее происхождения. В-третьих, имелось объяснение и на тот случай, если маскарад Мокэмба будет раскрыт.
– Понимаю. Давайте дальше. Мокэмбу не откажешь в своего рода храбрости. Во всяком случае, дело он провернул безупречно.
– Умный человек. Признаю: меня он обманул на сто процентов. Теперь про Уэлдона. У него была наготове личина Хэвиленда Мартина. Действуя согласно инструкциям, он нанял „моргай“, запихнул в него палатку и личные вещи и отправился в Дарли, обосновавшись возле фермерского поля. В тот же день Мокэмб прибыл в Уилверкомб. Не знаю, когда и где встретились эти двое. У меня такое впечатление, что план был расписан заранее во всех возможных деталях, и, как только он начал воплощаться в жизнь, они прекратили всякое общение.
230
233
С доктором Торндайком, героем Остина Фримена, читатель уже знаком. Цитата взята из рассказа „Ящик Пандоры“.
234
Шифр Плейфера и способ его разгадки описаны в книге Рода „Гибель в Крэнбери-холле“ (1930). Но Род, советуя Сэйерс использовать этот шифр, просил ее не читать его книгу, а придумать разгадку самостоятельно.
235
Громкое убийство, совершенное в 1924 г. на побережье в Восточном Сассексе: Патрик Мэон убил свою любовницу Эмили Кэй, расчленил труп заранее купленными пилой и тесаком, часть останков сварил, часть сжег в камине. Голову так и не нашли. Не удалось установить и причину смерти.