— Одна из ваших бритв, Эндикотт, попалась мне при чрезвычайно любопытных обстоятельствах. Не сможете ли вы что-нибудь о ней рассказать?
Мистер Эндикотт с любезной улыбкой на цветущем лице налил еще по стакану хереса и ответил, что будет счастлив, если окажется полезен. Уимзи описал модель и внешний вид бритвы и поинтересовался, нельзя ли узнать, кто ее купил.
— А! С костяной рукоятью, говорите. Повезло, что вам встретилась такая, их у нас было всего три дюжины. Большинство клиентов предпочитают черные рукояти. Да, об этих я могу кое-что рассказать. Модель поступила к нам во время войны — кажется, в 1916-м. Тогда не так-то просто было достать первоклассное лезвие, но эти были отличные. Все же белые рукояти — недостаток; помню, как мы радовались, когда отправили дюжину старому клиенту из Бомбея, капитану Фрэнсису Этертону. Он попросил прислать с запасом — для себя и для друзей. Это было году в 1920-м.
— Бомбей? Далековато. Но как знать. А что с остальными?
Мистер Эндикотт, судя по всему, обладал феноменальной памятью. Он погрузился мыслями в прошлое и принялся излагать:
— Во-первых, капитан второго ранга Меллон. У него было две таких бритвы. Но его можно исключить, потому что его корабль был взорван и затонул со всем экипажем. Бритвенный прибор пошел ко дну вместе с хозяином. В 1917-м вроде бы. Меллон был настоящим джентльменом, из хорошей семьи. Из дорсетских Меллонов. Еще одна у герцога Уэзерби. Недавно он говорил, что она до сих пор у него, так что он тоже отпадает. И мистер Притчард. С его бритвой произошла удивительная история. Его слуга сошел с ума и попытался прирезать ею хозяина, но, по счастью, мистер Притчард смог его одолеть. Слугу арестовали за покушение на убийство, но признали невменяемым, а бритва служила вещественным доказательством на суде. Знаю, что мистер Притчард потом купил себе новую бритву, черную, потому что старую в борьбе вонзили в спинку стула, выщербив лезвие. Он сказал, что оставит ее на память о том, как прошел по лезвию бритвы. Я тогда подумал, что это очень остроумно. Мистер Притчард — занятный джентльмен. Еще одна была у полковника Граймса, но ему пришлось бросить свои принадлежности при отступлении к Марне[47], и мне неизвестно, что с ней случилось. Ту бритву он любил и купил другую такую же, она до сих пор у него. Это уже шесть из второй дюжины. Что же стало с остальными?.. О, знаю! С одной из них приключилась забавнейшая история. Молодой мистер Рэтклифф — достопочтенный[48] Генри Рэтклифф — однажды явился ко мне в крайне возбужденном состоянии. «Эндикотт, — вскричал он, — вы только взгляните на мою бритву!» — «Господи помилуй, — изумился я, — да ею будто дрова пилили». — «Вы почти угадали, Эндикотт, — сказал он. — Моя свояченица и ее гениальные приятели задумали поставить какой-то домашний спектакль и вырезали декорации моей лучшей бритвой». Боже праведный, как он бушевал! Лезвие, конечно, было непоправимо испорчено, он купил другое, прекраснейшую французскую бритву, которую мы в то время пробовали. Потом… а, да! Бедный лорд Блэкфрайарз. Печальная история. Он женился на одной из этих кинозвезд, а та промотала его деньги и сбежала с каким-то даго[49] — да вы это, наверное, помните, милорд. Вышиб себе мозги, бедняга. Он оставил пару бритв своему камердинеру, а тот не расстанется с ними ни за что. По две бритвы купили майор Хартли и полковник Белфридж. Оба покинули Лондон и переселились в деревню. Я могу дать вам их адреса. Теперь сэр Джон Вестлок. О нем я не могу сказать ничего определенного. У него были какие-то неприятности, он уехал за границу во время скандала с трестом «Мегатерий»[50]. Когда же это было — в начале двадцатых, так ведь? Память моя уже не та. У него была пара бритв. Он умел ценить хорошие лезвия и очень бережно за ними ухаживал. Мистер Алек Бэринг — с ним тоже печально вышло. Говорят, это наследственное, но я всегда думал, что та авиакатастрофа не могла не повлиять. Там, где он сейчас, бритву ему вряд ли дадут. У него была одна из этой партии, замена той, что он забыл в отеле. Итого сколько? Уже шестнадцать, не считая той дюжины, что отправлена в Бомбей. Вот почти и все, потому что полдюжины я отдал своему последнему старшему помощнику, когда закрывался. Он держит заведение в Истборне, и дела у него, говорят, идут весьма неплохо. Двадцать две. А что же с последней парой?
Мистер Эндикотт почесал в затылке со страдальческим видом.
— Иногда мне кажется, что я начинаю сдавать, хотя мой гандикап[51] уменьшается, да и дыхание не подводит. Но кто же все-таки купил эту пару? Ну же. Мог ли это быть сэр Уильям Джонс? Нет, не мог. Или маркиз де?.. Нет. Минутку. Эту пару сэр Гарри Рингвуд купил для своего сына — молодого мистера Рингвуда, который учился в Модлин-колледже[52]. Я же помню, что не видел их потом. Он их купил в 1925-м, а молодой джентльмен после университета поступил в Министерство по делам колоний и уехал в Британскую Восточную Африку. Вот! Я знал, что постепенно вспомню. Вот вся партия, милорд.
47
Имеется в виду масштабное сражение на Марне в сентябре 1914 г., закончившееся поражением германской армии.
49
Уничижительное название для иностранцев, изначально относилось к итальянцам и испанцам (образовано от имени Диего), потом распространилось на другие национальности.
51