— Чего? — бормочет Леви; у него будто глаза на затылке. — Лицо моё не нравится?
— Я бы так не сказала, — отвечает Пик задумчиво. — Просто вспомнила старые-добрые деньки…
— Вот как.
— Вижу, вы поладили с Габи и Фалько. Они в вас души не чают. И это после всего случившегося? Занятно.
Леви вздыхает и, наконец, искоса глядит на неё:
— Жаловаться не на что. Благо, хоть задницу подтереть сам себе я ещё способен… Но ты сюда явно не подружиться со мной приехала. Так зачем?
— У-у-х, а вы прямолинейный. Такими словами хоть дрова колоть!
— Не люблю болтать впустую…
— Райнер предложил, и грех было не согласиться на бесплатную выпивку. — Пик улыбается и чешет шею под высоким воротом рубашки. — К тому же, я привязалась к вашим ребятам. Они такие забавные.
Леви ничего не успевает ответить. Раздаётся возглас Армина: он машет рукой и зовёт их присоединиться. Пик поправляет волосы и предлагает помочь с инвалидным креслом. Однако в ту самую секунду, откуда ни возьмись, появляется Верена, буквально в последний момент протискиваясь между Пик и Леви. Она едва не отталкивает её протянутую руку.
— Всё в порядке, мы сами справимся! — с натянутой улыбкой сообщает она и, хватаясь за ручки кресла, осторожно спускается с Леви с крыльца.
— Ты вовремя, — бормочет он по дороге. — Спасибо. Я уже начал опасаться её дружелюбного настроения.
Верена лишь толкает кресло перед собой, смотрит вперёд и улыбается. На этот раз уже искренне.
Перед тем, как все, наконец, усаживаются за стол, он перебрасывается парой слов со своими ребятами. Жан, Конни и Армин почти не изменились, но последствия тех страшных событий всё-таки отпечатываются на их молодых лицах: взгляды становятся серьёзней, улыбки больше не напоминают тех прежних новобранцев-разведчиков, какими парни были раньше. Что до остальных… Всё же война отразилась на каждом. И вот, они все здесь. Уму непостижимо!
— Какая всё-таки из вас впечатляющая компашка получается. Глаз радуется. Смотрю и не могу налюбоваться… Настолько, что аж тошнит. С приездом, команда мечты!
У Леви голос такой, словно ему действительно вот-вот поплохеет. Сарказм льётся из каждого слова, хоть стой, хоть падай. Его речь — как ножом по сердцу. Он сидит во главе стола, приглядываясь к каждому присутствующему. Остальные — кто голову опустил, лишь бы на него не смотреть, а кто нервно крутит в руках столовый прибор или пустую кружку.
Оньянкопон сидит напротив Леви, остальные уселись так, чтобы уж наверняка не раздражать друг друга. Габи и Фалько вместе с Армином и Энни, по левую сторону от капитана, Жан — справа от него и ближе всех. Габи единственная, кто видел, как Верена расстроилась, когда Кирштейн занял то место, но, едва он предложил художнице поменяться, она почему-то отказалась, и ей досталось сидеть между ним и Райнером.
— На самом деле, капитан, мы приехали все вместе, чтобы доказать, что справимся со следующей миссией, — прерывает неловкую тишину Армин. — Скоро нам предстоит вернуться на Парадиз в качестве послов мира. Нам во что бы то ни стало нужно добиться встречи с командирами новой армии и попытаться провести переговоры.
— Хистория нас поддержит, — продолжает Жан. — Да, это будет нелёгкий и долгий путь, но иначе никак. Нельзя допустить ещё одной войны.
Леви скрещивает руки на груди и откидывается на спинку кресла.
— Вы хотите поговорить с йегеристами и успокоить их буйный нрав. Я понял. А что до внешнего мира?
— На данный момент королева Хистория занимается ведением переговоров с представителями пострадавших от Гула стран. Да, конечно, не все настроены оптимистично, но шансы на урегулирование конфликта ещё остаются…
— И вы думаете, после того, что натворил Эрен, другие нации всё забудут и простят, взглянув на то, как кучка бывших врагов усаживается за стол переговоров?
Наступает мёртвая тишина. Только листва дерева шумит над их головами. Фалько дрожащей рукой поправляет воротник и пуговицы жилетки, а Габи рядом с ним нервно постукивает пальцем по своей коленке под столом.
— Вы в нас не верите, капитан? — Армин старается не подать виду, но голос всё равно звучит расстроенно.
— Да какая разница? Я не дипломат и переговоры не веду. Я понятия не имею, как всё закончится, и закончится ли вообще. — Леви вздыхает, затем смотрит на Армина. — Хватайтесь за любой шанс, если сами верите в это. Может быть, Эрен был прав, и вы выиграете эльдийцам несколько лет. Может быть, ваш пример кого-то да убедит. Или эти фанатики-йегеристы всё же начнут выступать в защиту своей нации, и вот тогда берегитесь познать их месть.
Он хватается за кружку и делает пару глотков слегка горьковатого некрепкого напитка. Остальные молчат и даже почти не шевелятся.
— Вам же предлагали вернуться на Парадиз, учитывая ваши боевые заслуги перед нацией, — припоминает вдруг Райнер; он с каменным выражением лица смотрит на Леви. — Почему вы отказались?
— Я отказался сопровождать вас и брать на себя ответственность за результат переговоров. Если я и вернусь назад, тому будет куда более веская причина.
— Вы не верите… Вы считаете, что мы делаем это напрасно…
— Тц, и откуда ты такой уверенный взялся?
Верена переводит беспокойный взгляд с Леви на Райнера и хмурится: он сжимает левый кулак с такой силой, что вены на руках вздуваются. Армин тоже наблюдает за ним и интуитивно готовится к очередной словесной перепалке.
— Какая причина может быть важнее, чем попытка сохранения мира? — Браун даже не смотрит по сторонам, его глаза опущены вниз. — Предлагаете нам отсидеться, пока всё само собой не уляжется? Ничто уже не будет прежним, и, разумеется, мир не забудет то, что случилось! Но я своими глазами хочу убедиться, что хуже не станет!
— Райнер, успокойся! — рявкает Жан.
— Можете не возвращаться домой! Чёрт с вами! Но хотя бы сейчас вы можете поддержать нас? Чтобы действия Эрена не канули в небытие за зря! И смерти всех ваших товарищей не оказались напрасными! Знаю, вы всё ещё ненавидите меня и Энни, но хотя бы сделайте вид, что вам не всё равно!
— Райнер!
Армин вскакивает с места и глядит так, что тому волей-неволей приходится успокоиться. Очередная пауза сопровождается неприятной давящей тишиной, пока Леви не начинает говорить самым бесстрастным тоном:
— Ты закончил? Если да, то я, пожалуй, начну уже пить… Вы ведь не зря притащились в такую даль, верно? Мне кажется, что, в отличие от тебя, остальные понимают, почему я не берусь вас сопровождать. Вам не нужно моё одобрение или благословение. Вы вполне способны сами разобраться…
Он допивает остатки напитка и преспокойно смотрит Райнеру в глаза. А у того — просто мурашки по телу от этого взгляда.
— К твоему сведению, я давно уже перестал вас ненавидеть. Я проглотил это чувство и живу дальше. Меня не трясёт от одного твоего вида, поверь. Так что, в отличие от всех вас, я не притворяюсь ни на секунду. Но запомни одно, Райнер…
Леви слегка пригибается над столом, и его слова звучат чётко и сурово. Даже Жан, сидящий по правую руку от него, вдруг испытывает дрожь.
— Не смей упоминать при мне моих погибших товарищей. Ты не заслуживаешь даже думать о них.
Становится так неловко, что даже Армин прячет лицо в ладонях, лишь бы ненадолго отвлечься от всего этого.
— Говорила же, ему палец в рот не клади… — бормочет Пик спустя минуту неловкой тишины.