Я положила телефон на стол и стала обдумывать ответ. Закрывая глаза, я немедленно видела его лицо на соседней подушке; в неярком свете ночника белокурые волосы отливали на концах серебром, синие глаза разглядывали меня внимательно, со странным выражением, которое я не могла до конца понять. Под глазом разливался багровый синяк, над бровью алела свежая царапина, тем не менее Ли улыбался.
«Все хорошо».
Я посмотрела на свой ответ… Что еще-то добавить? «Все хорошо, дорогой, заходи в любое время, когда тебе вздумается»? «Все хорошо, спасибо, что зашел»? «Все хорошо, продолжение было отличное, с остальным разберемся потом»?
В конце концов я стерла свое «Все хорошо», вообще не стала отвечать. Как меня учили в школе: «Если не знаешь, что сказать, лучше вообще ничего не говори».
Понедельник, 26 ноября 2007 года
В понедельник я потащилась на работу. Как обычно по понедельникам, плелась еле-еле. Я так устала, что даже не помнила, каким путем шла в контору в пятницу. До автобусной остановки пришлось переть целую милю, а я и так опаздывала. Я пыталась прибавить скорость, но ноги отказывались слушаться. Я не видела Стюарта с субботней ночи, но знала, что в воскресенье он не выходил из дому. Иногда до меня доносился сверху шум, стук дверцы кухонного шкафа, сливающаяся из ванны вода, но большую часть времени там было совершенно тихо.
Кэролин пришла проведать меня в одиннадцать.
— Ты пойдешь пить кофе? — весело прощебетала она.
Интересно, а сколько она спала за эти выходные?
— Может, позже, мне надо кое-что закончить.
— Боже, Кэти, до чего же ты бледная! Как смерть! А вроде бы совсем немного выпила.
Я невольно рассмеялась:
— Аминь!
— Что-нибудь случилось? Я думала, ты идешь за мной, обернулась — а тебя и след простыл. Робин сказал, что ты решила пораньше лечь…
— Ну да… То есть я… не знаю. Мне не очень нравятся все эти совместные походы по ресторанам.
Кэролин улыбнулась:
— Я понимаю тебя, дорогая. Конечно, девочки у нас шумные, ничего не скажешь! Но это не оправдание, поняла? Ты же моложе меня, стыдись! Сколько тебе — тридцать пять?
Двадцать восемь, хотела я сказать, но, конечно, промолчала. Какая разница сколько мне лет? Да хоть шестьдесят.
— Ну ладно, зайди ко мне попозже, придешь? Хочу, чтобы ты рассказала мне про своего неотразимого соседа. — Кэролин заговорщицки подмигнула и ушла.
Больше всего на свете я боялась наткнуться на Робина, но он, к счастью, работал совсем в другой конторе. Если повезет, мы не встретимся еще месяц.
Я взглянула в окно и подумала о своем соседе сверху.
Пятница, 28 ноября 2003 года
Сильвия ждала меня за столиком в кафе «Райский уголок». Перед ней стоял заваренный чайник и крошечная чашка эспрессо. Окно, рядом с которым сидела Сильвия, запотело, и внутри кафе было уютно, тепло и пахло свежестью, как после недавнего ливня.
— Я что, опоздала?
— Я не взяла тебе ничего к чаю, — сказала Сильвия, приподнимаясь и сердечно целуя меня в обе щеки. — Подумала, ты сама закажешь. У них есть очень вкусный яблочный штрудель.
— Тогда давай возьмем по штруделю, ты как? — спросила я.
«Райский уголок» — наш с Сильвией давний друг. Со стародавних, еще университетских, времен, когда мы и еще три девицы снимали вместе тогда один дом. И раз в месяц всей компанией исправно собирались здесь, чтобы обсудить новости на личном и прочих фронтах. Подолгу зависали тут за кофе с пирожными. Увы, Карен и Лесли давно уехали; Карен — в Канаду, она преподает в университете Торонто, а Лесли — в Дублин, к родителям. А в прошлом году Сильвия по-крупному поссорилась с Сашей, и теперь Саша тоже не появляется на наших посиделках. Иногда она присылает мне письма по электронной почте, я знаю, что у нее есть парень, практически жених, они уже вместе поселились. Так что наши холостяцкие встречи ей просто неинтересны. Теперь только мы с Сильвией сохраняем верность студенческим традициям.
Сильвия работает в местной газете, но всю жизнь мечтала выбраться из нашей глуши и переехать в Лондон. Не сомневаюсь, что она прекрасно впишется в лондонскую жизнь. Она слишком дерзкая и энергичная для скучного Ланкастера, ее светлые, практически белые, волосы и эффектные яркие наряды не вписываются в песочно-серый ланкастерский пейзаж.
— Ну давай, давай выкладывай, что тебя распирает, какие у тебя новости? — спросила я, заметив, как Сильвия ерзает на стуле и пришла раньше, чем я, — это не в ее привычках.
— Подожди, — сверкнула глазами Сильвия. — Рассказывай сначала ты. Что за новый мужчинка? Откуда он? Сорока на хвосте принесла, что ты ужинала в компании дорогого костюма.
Это Мэгги ей доложила, кто же еще. Мэгги-сорока. Они с Сильвией вместе снимали квартиру после окончания университета. Мы называли ее Сорокой, потому что она всегда носила только черное, иногда с белым, и обожала яркие побрякушки. Я не смогла сдержать дурацкую улыбку, которая в последнее время не сходила с моих губ.
— Давай колись! Кто он?
— Сильви, неужели от тебя ничего не скрыть?
Сильвия издала восторженный писк:
— Значит, это Мэгги не приснилось! Я так и знала! Как его зовут, где вы познакомились, как он в постели?
— Боже, какая ты циничная! Неужели нельзя выяснять детали постепенно?
— Чего время терять? Сама же хочешь рассказать.
Я отхлебнула чая, глядя, как Сильвия подпрыгивает от нетерпения на стуле.
— Ну, если вкратце: его зовут Ли, мы познакомились в «Ривер-баре», а все остальное тебя не касается.
— Он что, настолько бесподобен?
Я вытащила мобильник, нашла пару фоток, которые я недавно сделала, и показала ей, захотелось похвастаться. На одной Ли выходил из душа, обернув вокруг бедер полотенце: мокрые волосы прилипли ко лбу, на щеке — здоровенный синяк, а выражение лица — крайне похотливое.
— Бог мой, Кэтрин! Я сейчас кончу. Он абсолютный душка, где ты его подцепила? И почему я не увидела его раньше тебя?
«Что же, не все мужики достаются тебе, подружка», — подумала я не без самодовольства, впрочем весьма умеренного.
Сильвия, нахмурившись, рассматривала фотографию Ли:
— А что он у тебя какой-то побитый? Он что, боксер? Или каскадер?
— Не представляю, кем он работает. Он мне не говорит.
Сильвия подняла идеально выщипанные брови:
— Что значит «не говорит»? А ты спрашивала?
— Короче, не знаю я, чем он занимается. Однажды ночью он ввалился ко мне домой полумертвый, как будто его сначала лупили, а потом выбросили из машины на полном ходу. Но он не рассказал, что с ним произошло.
— Он был пьяный?
— Нет.
— Боже, значит, он гангстер.
Я рассмеялась:
— Да ну, скажешь тоже.
— Наркодилер?
Я помотала головой.
— Почему же он ничего тебе не рассказывает?
— Не знаю. Но я ему доверяю.
— Доверяешь человеку, который приходит к тебе избитый, не объясняя, что с ним случилось?
— Ну, во всем остальном он со мной абсолютно честен.
— Правда? Почему ты так в этом уверена?
И верно, почему? Я знала одно: его «работа», какой бы она ни была, не предполагала сидения в офисе от и до. Он часто отсутствовал по нескольку дней. Я ни разу не встречалась с его друзьями, не знала, что у него за семья. Он только сказал, что и друзья, и родичи живут в Корнуолле. Очень удобно. Я не была даже у него дома, на съемной квартире.
— Знаешь, если бы ты его видела, — сказала я наконец, — ты бы так не говорила. У него такие честные глаза!
Сильвия от смеха чуть со стула не упала и пнула ногой мою ногу:
— Очнись, подружка! Он совсем околдовал тебя! — Она разболтала остатки кофе, одним глотком осушила чашку и взглянула на меня из-под опущенных ресниц. — В самом деле, почему бы мне не посмотреть на этого потрясающего самца? Приведи его на мою прощальную вечеринку, хорошо?