Оставалось только наблюдать — и ждать.
Наконец девочка снова заговорила.
— А как… как зовут опоссума? — прошептала она.
— Не знаю, — ответила Бетти, глядя на опоссума. Она инстинктивно чувствовала, что лучше не фокусировать внимания на этой малышке. — Думаю, только другие опоссумы знают, как его зовут. Но можно как-то его называть, пока он со мной.
Девочка склонила голову набок и серьезно задумалась. На детском личике было написано, что это дело жизненной важности.
— Это мальчик или девочка?
— Мальчик.
— Тогда назовем его Лепесток, — объявила малышка. — Тому, кто ест травку, такое имя подходит.
Действительно подходит. Опоссум бросил последний листок и тревожно оглянулся. Бетти подхватила малыша и спрятала в свою сумку на груди.
— Лепесток — совсем крошка, — объяснила она, заметив удивление девочки. — Он устал и, наверное, озяб.
— Он спит у тебя на животике?
— Это его любимое место. Там тепло, а стук сердца напоминает ему о маме.
Девочка снова погрузилась в молчание, что-то обдумывая. Наконец она вздохнула, приняв какое-то решение.
— Хочешь знать, как меня зовут?
— Конечно, если ты скажешь мне. — Бетти улыбнулась. — Меня зовут Бетани. Или Бетти.
Девочка кивнула с явным одобрением.
— Бетти — красивое имя. Не такое красивое, как Лепесток, но… мне нравится. Меня зовут Кати, но… мамочка иногда зовет меня Колокольчик.
— Рада познакомиться с тобой, Колокольчик.
Возможно, другому ребенку Бетти пожала бы по-взрослому руку — но с Кати подобного допустить не могла. Ребенок, похоже, все время настороже — малейшее движение спугнет ее.
— Тебе нравится мой передничек? — спросила девочка.
Передник был хорошенький, но очень изношен и маловат. Сейчас, однако, не до честных оценок — речь идет о детской гордости.
— Очень нравится. — Бетти улыбнулась. — Это твой любимый?
— Его подарила мамочка. Она сама шила его на швейной машинке, а я смотрела. — Девочка закрыла глаза, потом снова открыла, словно набравшись смелости. — Если опоссум лежит у тебя на животике и вспоминает свою мамочку, может… может, и я могу?
Бетти заморгала.
— Может быть, — осторожно проговорила она. — Ты хочешь вспомнить свою мамочку?
— Да. — Девочка села рядом с Бетти, потом, набравшись смелости, прижалась к ней своим маленьким телом. Какое-то время она смотрела сквозь пестрый узор листьев над ними, затем снова заговорила дрожащим от напряжения голоском. — Сейчас я почему-то не могу ее вспомнить как следует. Раньше могла, а сейчас… будто туман.
Сердце Бетти сжалось. Что случилось с этой малышкой? Но всякие вопросы сейчас не важны. Важна лишь эта отчаянная мольба о помощи.
Руки ее ласково легли на детские плечи. Малышка вся сжалась — потом всем тельцем припала к Бетти, уткнувшись лицом в сумочку с опоссумом.
— Сейчас здесь два сердца, — говорила Бетти, поглаживая мягкие косички. — Мое и Лепестка. Слушай и чувствуй… и ты вспомнишь, как твоя мама вот так же обнимала тебя. Я знаю, все хорошие мамы так делают, а твоя мамочка была самой лучшей и любила своего Колокольчика.
— Ты так думаешь?
— Да, — говорила Бетти. — И она сшила тебе передничек. Вот что мамочка сделала для своей любимой девочки. А сейчас молчи и слушай.
И очень долго не раздавалось ни звука.
— Кати!
Три сердца встрепенулись в унисон, когда громкий мужской голос эхом разнесся по саду. Еще его отголоски не стихли, а Кати была уже на ногах.
И не успела Бетти шевельнуться, как девочки след простыл.
Бетти приподнялась. На веранде стоял Келл Халлам и звал Кати. Бетти наблюдала, как девочка мчится к нему — но, оказавшись рядом, быстро обогнула его и скрылась за дверью.
Дверь захлопнулась, а Келл Халлам все стоял и смотрел ей вслед.
Что происходит? Что у них за странные отношения?
Между тем Халлам медленно повернулся и посмотрел в том направлении, откуда прибежала Кати, — и увидел Бетти.
Собаки увидели Бетти почти в то же время. Они появились из дома вместе с хозяином и сидели у его ног на веранде. Сейчас они заметили интересную незнакомку на своей территории и поскакали вниз по каменным ступеням и по лужайке, чтобы приветствовать ее. Бетти, прижав руку к сумочке на груди, стояла неподвижно.
Какое-то мгновение Келл Халлам колебался, словно размышляя, не последовать ли за Кати, потом пошел за собаками.
А собаки уже возбужденно носились вокруг нее, и Бетти знала, что виной тому запах опоссума. Собаки, конечно, унюхали зверька и знали, где он — у Бетти на груди.
— Рядом!