Малышка посмотрела на своего дядю, открыв рот от изумления. Бетти даже показалось, что это его конек — ошеломлять особ женского пола.
— Но там мокро, — медленно проговорила Кати.
— Даже самая лучшая вода всегда мокрая, — торжественно объявил дядя. — Но там прекрасно. Правда, Бетти?
Бетти открыла рот, как рыба, — и закрыла снова. Не удалось произнести ни слова.
— Бетти в таком восторге, что не может слова сказать, — проинформировал Келл свою племянницу. Он зашагал по воде, потом по болоту к тому месту, где стояла маленькая девочка. С ума сойти, но его ноги совершенно не вязли, хотя он разулся перед тем, как нырять, и шел, как и Бетти, босиком. Собаки запрыгали от восторга, когда он приблизился, но Кати все еще сомневалась.
Несмотря на шок от дикого предложения Келла Халлама, Бетти обнаружила, что ее внимание было приковано к девочке на берегу. Бетти затаила дыхание, когда Келл протянул руку своей маленькой племяннице.
— В воде замечательно, Кати. Хочешь поиграть со мной и Бетти?
Кати со страхом посмотрела на него.
— На мне мой передничек.
— Конечно, — согласился Келл. — Но мы не будем его мочить. Мы можем снять его и засунуть в твои сапоги. Ты можешь поплавать в одних трусиках. Тогда твой передничек совсем не промокнет.
— Ты измочил всю одежду Бетти, — укоризненно проговорила Кати, и Келл усмехнулся.
— Ну, измочил. Но одежда Бетти совсем не такая ценная, как твой передничек. Взгляни-ка, у нее даже дырка на колене джинсов. Совсем некрасивая, я бы сказал. Мы купим ей новые, когда она приедет жить с нами.
Бетти застонала — и Кати тоже.
— Бетти правда будет жить с нами? — потребовала ответа Кати.
— Если сможем уговорить ее. Думаю, ты поможешь мне. Возможно, она сразу не согласится, но если мы как следует постараемся, то сможем уговорить. Смотри, Кати, наша Бетти сидит в воде одна-одинешенька и ждет, кто же поиграет с ней. Ну, готова поплескаться со своим дядей Келлом? — И он протянул руку.
Наступило долгое, долгое молчание. Кати посмотрела на Келла, потом на Бетти, потом на собак по бокам. Потом снова посмотрела на Бетти.
И наконец протянула руку.
— Ты не будешь утаскивать меня под воду, ладно? — прошептала она.
— Не бойся. — Келл с улыбкой триумфатора подхватил ребенка на руки. — Не бойся, Кати, любимая. Я смотрю за своими близкими. Я просто надеюсь… Ну, я просто надеюсь, что мы сможем уговорить нашу Бетти, когда она увидит, как я буду присматривать за тобой.
Наша Бетти…
Эти два слова раздавались в голове Бетти снова и снова.
Игра, которую затеял Келл и в которую втянул всех, была глупа до крайности: упереться руками в илистое дно на мелком месте, дать телу всплыть и бежать на руках вдоль берега. Смехотворная игра, и победу каждый раз праздновала Кати — если не считать собак, которые перебирали всеми четырьмя лапами. Кати побеждала, потому что была самой легкой и ей не приходилось каждый раз вытаскивать руки из вязкой грязи, чтобы сделать следующий шаг.
Через полчаса все они покатывались со смеху, но у Бетти голова совершенно шла кругом.
О чем только думал Келл, делая свое безумное предложение? Неужели он рассчитывал, что она воспримет его всерьез? Все это не имеет никакого смысла.
— Это имеет смысл, — сказал наконец Келл, угадав ее мысли, когда Кати, забыв о взрослых как о не заслуживающих внимания соперниках, устроила собственные гонки с одними только собаками.
Келл присел на берегу, опустив ноги в воду, и солнце блестело на его голой мокрой груди. Бетти сидела в воде, поджав под себя ноги, словно боялась приблизиться к нему.
— Что имеет смысл? — Бетти не могла придумать ничего лучше, чем изобразить непонимание. — Я не…
— Не говори глупостей, Бетти. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Я просил тебя выйти за меня замуж. Я не хочу жениться ни на ком, — спокойно продолжал он. — По крайней мере… в том смысле, как это понимает большинство. Я не хочу романтической привязанности. Мои родители измучили себя взаимными претензиями, и я устал от них больше всего. — На это я не куплюсь. Но с тобой… — Он прервался на полуслове. — Ну, ты мне уже объясняла, что рассматриваешь брак как деловое сотрудничество, и если мы сумеем… Бетти, ты можешь занимать собственные апартаменты, можешь привезти своих животных, иметь свои интересы и быть другом и матерью Кати. Чиновники из опекунского совета отстанут от меня как от неподходящего родителя — признаюсь, я устал от их инквизиторских допросов. От них нет никакой пользы Кати — постоянно врать им, как она счастлива здесь. С тобой Кати может остаться здесь навсегда.