Вечером 26 мая британский экспедиционный корпус получил приказ об эвакуации. Перед этим правительство Великобритании лично обратилось к простым гражданам за помощью. Так, к 30 мая в Англию вернулись более сотни тысяч человек.
Зыбкая оборона держалась до 4 июня. На помощь эвакуирующимся пришёл туман, опустившийся на город и аэродромы. Военные корабли, парусники, катера, прогулочные яхты и рыболовные суда исчезали в густой пелене, увозя всё больше солдат — сначала раненых, затем всех остальных.
Неуверенные из-за непогоды бомбардировки не наносили почти никакого вреда: сброшенные на пляж бомбы перед взрывом уходили глубоко в песок.
— Чарльз, давай! Беги! Просто беги!
Их батальон был одним из последних, дожидавшихся своего часа. Наконец, корабли вернулись. Получив сигнал, обороняющиеся бросили свои позиции и побежали — рассредоточено, под непрерывным обстрелом артиллерии.
— Чарльз, ты должен спастись! Беги!
Они попали в адский котёл, но всё-таки получили шанс на спасение, и никто не хотел его упустить.
Эрик не хотел, чтобы этот шанс упустил Чарльз.
— Ещё чуть-чуть!
Они передвигались перебежками от укрытия к укрытию. Оставалось немного, всего квартал — и, наконец, пляж, корабль, дом.
Чарльз мелькал впереди. Они были измотаны — он спотыкался, ноги скользили на песке и мелких камнях, осколках бомб, всём том мусоре, что унесёт волной в бескрайнее море истории со следующим приливом.
Эрик задержался всего на мгновение. Снаряд просвистел у него над головой и взорвался ещё в воздухе.
Взрывная волна отшвырнула Леншерра назад.
Эрик кое-как разлепил веки. Резкий свет выжигал глаза, в ушах гудело. И Эрик вдруг понял, как прекрасно небо багрового цвета, и ощутил горячий песок на губах.
— Чарльз?..
Эрик с трудом поднялся, пошатываясь. Быстро ощупав себя, проверил разрезанную осколками куртку — крови не было. Не задело.
А потом Эрик увидел его.
И рванул вперёд, и рухнул на колени, чтобы подхватить лежащего на песке Чарльза. В какой-то момент Эрику показалось, что тот не дышит.
Чарльз закашлялся и открыл глаза, посеревшие от боли.
— Ты напугал меня. Встать можешь?
— Не знаю, — прохрипел Чарльз, обвивая двумя руками Эрика за шею. Как бы плохо ему ни было, он хотел выжить — им нужно двигаться дальше.
Они поднялись вместе. Эрик провёл ладонью по его груди, ощупал руки, ноги. Цел.
— Кажется, у меня ноги отнялись, — Чарльз усмехнулся. — Эрик. Нам нужно уходить, пожалуйста.
Эрик бросил взгляд на корабль, на уходящих солдат. Они спешили, пригибаясь под тяжестью страха. Всего несколько часов — и все они вернутся на родину. Туда, где они будут в безопасности.
Туда, где они не найдут мира.
— Я понесу тебя.
Эрик, нагнувшись, водрузил Чарльза себе на спину и продолжил путь. Кровь стучала в висках, адреналин заглушал боль и усталость. Он просто бежал за остальными, думая лишь об одном.
Эрик Леншерр поклялся защищать Чарльза любой ценой.
И не мог поступить иначе.
***
«16 июля 1940 года,
вторник
Германия не насытилась. Германия напала на нас. Города дрожат, но нас нельзя сломить. Никто не поставит Великобританию на колени.
Написал срочную телеграмму его семье. Сказал, что в Уитби будет безопасней. Ответа не получил — надеюсь, что из-за перебоев в почте. Здесь спокойно, но я не уверен даже в сегодняшнем дне.
Они молятся. Я — нет».
========== Глава шестая ==========
Дни превращались в недели, недели — в месяцы, ускользая и не давая передышки, чтобы солдаты могли хоть немного залечить свои раны. На дотлевающие останки мира рассыпался снег, и его залила новая кровь.
К лету 1944 года всё резко изменилось.
Нормандская операция открыла долгожданный второй фронт в западной Европе. Всё проходило в условиях строгой секретности. Военнослужащих перевозили на базы погрузки, откуда им запрещено было выезжать.
Столь масштабная высадка — почти три миллиона солдат по общим подсчётам — была обязана своим успехом прежде всего двойным агентам и полной дезинформации противника.
— Приготовьтесь, ребята! Высадка через три… два…
Загорелась зелёная лампа. Командир поднял большой палец и шагнул в бездну, теряясь в объятиях непроглядной мглы.
Эрик сбился со счёта. За долгие годы борьбы изменился не мир — изменились люди, и он в том числе. Он не знал, скольких потерял, не знал, сколько жизней забрал сам.
Он участвовал в неудачной десантной операции 1942 года, целью которой было отбить французский город Дьепп, а также в освобождении Сицилии в 1943 году, где он почувствовал, наконец, вкус победы, вырванной зубами.
Победа — это кровь, смешанная с порохом, и металл во рту.
Тогда же Эрика повысили в звании.
— Сержант Эрик Леншерр.
Он обернулся. Ветер ещё свистел в ушах, а проклятый спасательный жилет как назло заело.
— Я помогу тебе, погоди.
Чарльз вытащил нож и с лёгкостью распорол узлы. Он швырнул жилет на землю и пригнулся, жестом указывая Эрику направление.
Британцы высадились первыми. Небольшой отряд двинулся к реке, избегая открытых пространств и по возможности не создавая лишнего шума. Никаких разговоров, никаких фонарей.
Седьмая рота была лучшей. Они воевали с самого начала, насытившись горечью поражений по самую глотку. Они учились на своих ошибках, они умирали и восставали из мёртвых, уходили в самоволку из госпиталя, чтобы продолжать — ради своих близких, ради своей страны, ради всех тех людей, прячущихся в подвалах и молящихся о победе.
Взрыв, разрушивший мост, был слышен в самом Берлине. Так немцы лишились прямой транспортировки подкрепления и припасов к побережью.
Операция началась.
***
— Медик! Медик!
Чарльз перекрестился. Пережитое им многих заставляло верить: есть некая сила, укрывающая санитара Ксавье ангельским крылом.
Он вылез из канавы и побежал. Снайпер, засевший в одном из зданий, уже ликвидировал нескольких бойцов. Чарльз рухнул на землю и открыл аптечку, которую носил, перекинув через плечо. На поле боя не было возможности оказать необходимую помощь, приходилось доставать пули голыми и грязными руками, морфий и плазма были единственными доступными медикаментами. К середине 1944 года каждый укол оказался на счету.
Чарльз оглянулся. Чёрные окна без стекол смотрели на него, угрожающе хлопая ставнями. Он, наконец, нащупал осколок в ноге и торопливо вытащил пальцами.
Чарльз давно перестал слышать крики боли. Война изменила его и закалила, подобно кузнецу закаляющему сталь — сделала несгибаемым, готовым перенести любое испытание. Он исполнял свой долг.
На всё: обследование ранения, его минимальное обеззараживание, обезболивание и бинтование бесхитростной повязкой из толстого слоя ваты, пришитой к бинту, — в большинстве случаев уходило меньше минуты.
Раздался выстрел — мимо.
— Нам надо уходить отсюда к чёртовой матери! — крикнул Чарльз, застёгивая сумку. Он поднял голову и оценил расстояние. Всего несколько метров отделяло его и раненного бойца от спасительного рва. — Давай!
Чарльз подставил плечо. За несколько лет он выучился и хладнокровию, необходимому в разгаре сражения. Чувства приходили позднее, когда он опускался в свой окоп и снимал каску, давившую на голову изо дня в день.
Всё это время он боролся за то, чтобы у других был шанс выжить.
Рикошет, выстрел. Чарльз замер. Он улыбался.
Эрик прослыл лучшим снайпером их роты. Его бесстрашие и качества, выработанные ещё на тренировках, спасли десятки жизней.
В том числе и Чарльза. Всякий, кто пытался помешать полевому санитару выполнять свою работу, погибал. Чарльз кидался вытаскивать раненых из-под обстрела, он таскал их в открытом поле и всегда выходил сухим из воды.