Гарсия пробормотал с грустью:
— Моя жизнь посвящена океану. Все последние годы я проводил на воде гораздо больше времени, чем на суше. Я вдовец и сирота. Мои родители умерли от старости, а жена скончалась во время родов. К кому же мне возвращаться?
Рауль Мендес поведал, что тоже одинок и ни к кому не привязан, поскольку половину жизни воюет в далеких краях. Затем их разговор перешел на другую тему. В замкнутом помещении без окна они не следили за временем и не знали о том, что происходит снаружи. Лишь легкое подрагивание корабля, внутри которого находились пленные испанские офицеры, сообщало им, что они вместе с этим кораблем куда-то движутся. Но, прошло еще всего лишь чуть более суток, как они, похоже, где-то остановились.
Глава 5
Внезапно дверь открылась, и доктор принес адмиралу и пехотному капитану одежду: просторные холщовые рубашки на пуговицах, штаны, сандалии и плетенные шляпы. А подчиненные доктору матросы приволокли деревянные стулья и, усадив пленников на них, понесли прямо вместе с этими стульями по коридору, освещенному электрическим светом. Потом их подняли по трапу. И через какое-то просторное длинное помещение, роскошной отделкой напоминающее какой-то дворец, тоже хорошо освещенное и уставленное бежевыми диванами и прозрачными столиками, вынесли на корму корабля.
Стояла ночь, в которой светились необычайно яркие фонари, освещая своими лучами суда, стоящие в гавани. Кораблей было много, но, несмотря на необыкновенное освещение, хорошо рассмотреть их пока не получалось, потому что все затмевала яркая подсветка самой «Богини». Когда Гарсию Лопеса де Фегероа и Рауля Мендеса погрузили в катер, который, конечно, тоже вызвал их удивление своей самоходностью и непонятным тарахтением, они долго не отрывали взглядов от этого необыкновенного зрелища великолепного огромного белого корабля, подсвеченного электричеством изнутри и снаружи.
По берегам широкой бухты горели разноцветные огоньки. Фонари подсвечивали электрическим светом причалы, портовые сооружения, улицы и дома на берегу. А на пирсе их уже встречали какие-то люди. И доктор, сопровождавший своих пациентов все это время на катере, начал прощаться с ними, пожелав скорейшего выздоровления и сказав, что теперь о них позаботится какой-то команданте Диего, который, как оказалось, лично прибыл на пирс, чтобы познакомиться с важными пленниками. При свете фонарей Гарсия и Рауль разглядели самого настоящего испанца с усами не меньшими, чем у пехотного капитана, но одетого, подобно матросу с «Богини», только еще в широкополой шляпе и со шпагой, подвешенной в ножнах к широкому ремню.
— Диего Хуан де Кабрера, к вашим услугам, сеньоры, — вежливо представился испанец. И его правильная речь выдавала уроженца метрополии.
— А что за звание у вас «команданте»? Это вроде кастеляна крепости? — поинтересовался Рауль Мендес.
— Это почетное революционное звание. Оно означает, что я вождь испанских коммунистов, — сказал Диего, и в его голосе прозвучала какая-то непонятная гордость.
— А кто такие эти революционные коммунисты? — спросил адмирал.
— Советские люди, — коротко ответил де Кабрера.
Адмирал не успел удивиться, что среди советских людей есть, оказывается, самые настоящие испанцы, поскольку в этот момент прямо на пирс въехала лошадь, которая тащила за собой повозку. На двух больших колесах размещался деревянный кузов, куда еще двое молчаливых испанцев, людей команданте, затащили стулья вместе с ранеными пленниками. После чего один из слуг занял место извозчика, а Диего вместе со вторым своим спутником уселись на скамью напротив адмирала и пехотного капитана. Когда повозка тронулась, громыхая по мостовой, вымощенной камнями, Гарсия и Рауль смотрели вокруг на подсвеченные уличными фонарями фасады трехэтажных домов очень простых форм, но достаточно больших, сделанных из камня и по виду весьма добротных, а в некоторых из их окон горел свет.
Вскоре повозка выехала из центральной части городка и какое-то время тряслась по неосвещенной местности, держа курс по направлению к огонькам, горящим впереди. Там и оказалось жилище Диего. Через открытые ворота они въехали прямо в просторное патио, тоже освещенное электрическим светом. И, когда лошадь остановилась, проворные помощники команданте вытащили увечных пленников из повозки вместе с их стульями.
— Это мои товарищи Мигель и Хосе, — представил гостям своих людей Диего.
— Товарищи? — переспросил адмирал.
— Да. Мы все здесь товарищи, — загадочно ответил команданте.
— Где «здесь»? — поинтересовался Рауль.