Когда уже подошли немного поближе, по приказу адмирала барабанщики пробили боевую тревогу. И комендоры начали заряжать пушки, готовясь разнести огромную ракушку на куски чугунными ядрами. Повинуясь командам, передаваемым от одного галеона другому сигнальными флажками, испанская эскадра быстро выстраивалась в линию, чтобы ударить по чудовищу всей мощью орудий. Но, по мере приближения обнаружилось, что гигантская раковина не стоит на месте, а движется по воде весьма проворно. И стало заметно, что легкий дымок выходил из верхушки этой белой ракушки чудовищных размеров. По-видимому, исполинский моллюск, живущий внутри нее, так дышал.
Вот только формой эта раковина не напоминала ни одну из известных испанским морякам морских ракушек. Флагманские офицеры столпились на юте, обсуждая друг с другом, на что же похожа эта белая раковина удлиненной формы. Все высшие чины, даже командир пехоты Рауль Мендес, столпились возле адмирала. Ведь у него одного имелась чудесная труба с линзами, сквозь которую он мог видеть вдали такие подробности, которые люди с невооруженными глазами разглядеть не могли. Интересуясь новинками науки, Гарсия Лопес де Фегероа незадолго до похода к Филиппинам прочитал книгу итальянца Джованни Баттисты, изданную в 1558 году. Книга называлась «Естественная магия», и в ней рассказывалось, что при помощи правильного подбора и сопоставления стеклянных линз можно рассматривать далекие предметы.
Поскольку Фегероа к этому времени уже имел некоторое представление о зрительных трубах, впервые услышав о них от итальянских капитанов, в союзе с которыми сражался в битве при Лепанто, то он заказал для себя у мастеров стекла в Венеции нечто похожее. Два медных цилиндра, каждый с линзой в оправе на конце, вставленные один в другой. Цилиндр поуже легко перемещался внутри более широкого, что давало возможность изменять расстояние между линзами и, таким образом, получать достаточно четкое увеличенное изображение далеких предметов. Вещица обошлась адмиралу недешево, но она того стоила. Хотя ее наличие, как и само увлечение адмирала наукой больше, чем религией, вызывало постоянную изжогу у главного капеллана эскадры падре Адольфо. И этот иезуит, разумеется, не упускал повода напомнить о дьявольских кознях, ибо известно, что не способен человек своим собственным глазом приближать даль, а только с помощью магии. И в этой нечестивой трубе, по мнению Адольфо, вся магия заключалась именно в линзах.
Церковные интриганы, конечно, могли плести любые интриги на берегу. Но, в морском походе первым после бога был все-таки адмирал. А потому Фегероа просто чихать хотел на мнение пожилого монаха из ордена иезуитов, который ненавидел науку, видя в ней не пользу, а лишь дьявольский промысел. Похоже, что этот очередной интриган, внедренный церковью на корабль и использующий для своих интриг Святое писание, был приставлен к адмиралу специально, чтобы доносить на него инквизиции. И этот пожилой священник никак не мог взять в толк, что даже управление большим парусным кораблем и вся навигация — это уже серьезная практическая наука со своими четкими формулами действий.
Не обращая внимания на причитания капеллана и продолжая пользоваться своей новой зрительной трубой, адмирал рассматривал удивительные подробности необыкновенной белой раковины. И, чем дольше он смотрел, тем меньше понимал то, что видит. Как-то мало походила эта «раковина» на живое существо. Белый стремительный силуэт с четкими контурами, приближающийся встречным курсом от горизонта с востока, не напоминал ничего из того, что уже повидал де Фегероа прежде за время многих дальних походов в мирное время и на войне.
Старшие офицеры, собравшиеся вокруг командующего эскадрой, надеялись на то, что он позволит кому-нибудь из них заглянуть в свою удивительную медную трубу, как иногда уже позволял сделать это за время похода к Филиппинам от самой Испании. Но, на этот раз адмирал смотрел в зрительную трубу сам, не отрываясь. Прищурив левый глаз, Гарсия внимательно вглядывался сквозь линзы, замечая все больше подробностей, которые свидетельствовали о том, что перед ним не морское животное, а, скорее, некое изделие. Адмирал еще не знал точно, что же это такое большое и белое скользило по воде, но, признаков животного происхождения он не наблюдал в этих слишком правильных формах. Больше всего эта «раковина» походила на чудесный, невероятно красивый и стремительный корабль. Вот только, как может существовать подобный корабль, который способен идти против ветра, да еще и без единого паруса? Этого Фегероа не понимал.