– Вот это да! – восхитился я, стараясь вспомнить, что такое хинкали. Вспоминать пришлось недолго. Подали хинкали, а с ними заодно купаты, кебабы, хачапури, травы и красное имеретинское вино. Гоги произносил тосты, я благодарил и пил. Мы выпили за наше знакомство, за меня, за мою жену, за моих детей, за дружбу грузинского и американского народов, за мир во всём мире и, наконец, за успех моей командировки в Грузию.
– Гоги, - спросил я, поймав удачный момент, - Ты знаешь, в чём цель моей командировки?
– Слушай, зачем волноваться? – сказал Гоги. По мере потребленя имеретинского его акцент становился заметнее. – Твой командировка будет всё нормально. Завтра я буду тебя знакомить с самим Гиви. Гиви всё сделает, что тебе надо.
– А что мне надо?
– Гиви знает, что тебе надо. Что надо, то и сделает.
– Кто такой Гиви?
– Гиви не знаешь? – искренне удивился Гоги. – Все знают Гиви. Он личный друг Зураба. Они в школе вместе учились.
– Кто такой Зураб?
– Даже Зураба не знаешь? - ещё больше удивился Гоги. – Зураб
Какава – заместитель министра. Да ещё какой заместитель! Первый!
– Министра чего? – спросил я в надежеде приблизиться к ответу на мучивший меня вопрос.
– А чёрт его знает! – сказал Гоги. – Какая разница? Зураб личный друг президента Грузии. Он у него сына крестил. Если Гиви захочет, он тебя может представить Зурабу, Гиви очень хороший человек.. Но сначала ты должен ему понравиться.
Я похолодел.
– Гоги, он что... это... как это по-грузински...
– Нет, нет, не ТАК понравиться, а ТАК – понравиться.
Мы заочно выпили за Гиви, за Зураба, за их семьи и за дружбу народов во всём мире, после чего Гоги отвёл меня в гостиницу.
Утром оказалось, что Гиви будет занят весь день и сможет с нами встретиться только на следующий день, в пятницу. Весь четверг Гоги возил меня по Тбилиси на своем ŤМосквичеť цвета немытой моркови. Человек мягкий и вежливый, за рулём этого дребезжащего ŤМосквичаť Гоги зверел. Он превращался в исступлённого хищника, у которого в жизни нет другой цели, кроме того, как обогнать все машины и передавить всех пешеходов в Тбилиси. Поясным ремнём он не пристёгивался и мне не разрешал. На завтрак, обед и ужин Гоги водил меня в рестораны, где мы ели хинкали и пили молодое вино, разбавляя его лимонадом. К концу дня стало ясно, что более близкого друга, чем Гоги, у меня никогда не было и не будет.
В пятницу утром Гоги позвонил мне в гостиницу и сказал, что Гиви будет занят весь день и может с нами встретиться только вечером. Он приглашает нас в ресторан кушать хинкали. Меня охватило беспокойство, переходящее в панику. Прошло больше половины отпущенного мне времени, а я ещё не только не приступил к работе, но даже не выяснил, в чем она заключается. Вся надежда была на могущественного Гиви.
Гиви оказался таким же симпатичным человеком, как Гоги. После нескольких стаканов имеретинского стало ясно, что более близкого друга, чем он, у меня никогда не было и не будет. Не считая Гоги, конечно. На правах старого друга я решил спросить Гиви, где он работает, в надежде, что это приблизит меня к цели.
– Я являюсь представителем одной крупной итальянской фирмы, – скромно объяснил Гиви. – Очень крупной, понимаешь?
– Что эта фирма делает?
– Слушай, откуда я знаю? - сказал Гиви. – Какая разница? Её давно уже нет на свете. Обанкротилась.
– Ага, - попытался сообразить я. – Но деньги тебе платит?
– Какие деньги? – возмутился Гиви. – Зачем мне их деньги? Что у меня, своих денег нет?
Я устыдился бестактности своего вопроса, и мы перешли к десерту. Когда закончился обед и мы встали из-за стола, Гиви сказал: