Предохранители, вот в чем дело! – понял Хэвисайд. Вчера перегорел последний и де Янг был вынужден замкнуть накоротко электрическую цепь. Он заверил сэра Оливера, что риск минимален, если ночное море будет спокойным. Выходит, изоляция на кабеле не выдержала. Вот откуда запах резины. Необходимо как можно скорее отключить рубильник, иначе может случиться пожар. Солнце уже взошло и свет маяка не нужен. Хэвисайд знал, где находится главный щит. Натянув матросские штаны, которые предпочитал любым спортивным брюкам, он вышел в коридор и спустился в аппаратное отделение. Здесь уже кто-то был. Возле щита с отключенным рубильником стоял неизвестный в синем костюме. Сняв временную перемычку с питающей клеммы, он тщательно протер медные зажимы ветошью и аккуратно вставил в гнездо новенький фарфоровый предохранитель. Хэвисайд громко кашлянул. Мужчина обернулся.
– Сэр Оливер, – поклонился он. – Рад видеть вас в добром здравии.
– Простите, – насторожился Хэвисайд, – Не имею чести знать. Вас прислал де Янг? Вы из ремонтной службы?
– Я действительно из «службы», – улыбнулся неизвестный, – Но не ремонтной. Разрешите представиться: лейтенант Адамс, секретная служба МИ-5. Мы встречались три дня назад в Саут Ки, припоминаете? Сидели в автомобиле, беседовали. На прощанье выкурили по сигаре. Ну, вспомнили?
Хэвисайд в замешательстве потер лоб. Похоже, ночной приступ сыграл с ним плохую шутку. Действительно, три дня назад он ездил в город за почтой. Но сейчас он был готов поклясться, что никогда не встречался с этим типом из британской контрразведки. Тогда откуда в памяти отложилось, что автомобиль был «роллс ройс», а сигара была гаванской?
– Сэр Оливер, – перешел к делу Адамс, – Вы уже получили из «Нейчур» рецензию на вашу статью «Принцип эквивалентности и теория континуума»?
– Откуда вы знаете? – удивился Хэвисайд. – Ах, да, понимаю. Получил с последней почтой, но только отзыв, не рукопись. Дело в том, что редакция журнала по каким-то тайным соображениям не сочла возможным опубликовать эту работу. Рукопись мне так и не вернули.
– Это наша работа, – признался Адамс.
– Простите? – растерялся ученый.
– Майор Келли, мой шеф, позвонил в «Нейчур» и запретил публикацию вашей статьи.
– Да, но на каком основании? Вы хотя бы отдаете себе отчет о важности этой работы для современной науки?
– Именно поэтому. Поймите, профессор, мы не можем разрешить опубликовать в открытой печати информацию, составляющую государственную тайну. Более того, я вынужден просить передать мне на хранение все копии вашей работы.
– У меня не машинописное бюро, – отрезал Хэвисайд. – Я имею только один авторский экземпляр, который вы хотите отобрать. С какой стати я должен ее отдать?
– Этого требуют государственные интересы Британии. В преддверии новой войны с Германией мы все сначала должны стать патриотами. И только потом – учеными и инженерами. Прошу понять меня правильно. Я имею все полномочия.
– Ну, хорошо, – сдался Хэвисайд. – Подождите минуту. Я принесу вам эту злосчастную работу, если она в самом деле имеет такое значение для вашей службы. В конце концов, какая разница, где будет храниться рукопись, если ни один научный журнал не берется ее опубликовать.
Он повернулся и вышел. Адамс сразу начал действовать. Он передвинул рабочий стол в центр помещения, ближе к свету. Затем достал из шкафчика жестянку, в которой хранились концы для протирки электрических контактов. Ветошь бросил в угол, а жестянку поставил на край стола.
Получив из рук Хэвисайда пачку листов с текстом, Адамс положил ее на стол и достал из внутреннего кармана небольшой портсигар, в крышку которого был вставлен рубин, отшлифованный в форме выпуклой линзы. Повернув портсигар рубином вниз, он направил его на рукопись и нажал кнопку. Отложив первый лист, он сфотографировал следующий, и так до последней страницы. Закончив микросъемку, Адамс дважды нажал на кнопку и спрятал прибор в карман. Здесь случилось неожиданное. Собрав листы статьи, он разорвал их на четыре части. Обрывки бросил в жестянку и поджег.
– Что вы делаете? – воскликнул Хэвисайд.