А в другой истории говорится о том, что небо раньше не называлось небом. Оно было просто пространством над головой без определенного названия. Жила в те времена одна собака по имени Небо, которая каждый вечер стояла на вершине холма в лунном свете. После ее смерти место, где она стояла, прозвали небом. А уж позднее так стали называть то, что было над ним, что бывает желтым, розовым, а чаще голубым, бывает облачным, а бывает ясным и солнечным. Так что, в сущности говоря, Небо сначала было просто собачьим именем.
Завтра я расскажу тебе историю об одной комнате в гостинице города Инсбрука, из которой никто не мог выбраться, кто в нее попадал, будь то постоялец или горничная, и о них сразу же все забывали; эта комната имела номер 9, и была она дыркой в мире.
Бедам и Цедам
Эта история о двух братьях по имени Бедам и Цедам, которые были уверены, что они самые первые и единственные люди на свете. А еще эта история о мире, который до отказа был набит разными вещами: растениями, рыбами, розами, реками и ручьями, комарами, кактусами и кустами.
Для Бедама и Цедама все в мире было в диковинку, потому что они и сами-то недавно появились.
— Стало быть, это и есть мир, — сказал Бедам.
— Не иначе, — сказал Цедам. — Не иначе.
Но Бедам представлял себе все чуточку иначе. Не лучше, а все-таки иначе. А вот как именно, он уже точно не помнил. Наверное, думал, что между вещами будет больше места.
— А тут везде что-нибудь да есть, — пожаловался Бедам. — Так что и повернуться-то негде.
Цедам промолчал, потому что задумался.
Он показал на какое-то красно-розовое животное, которое выползало из-под земли, то растягиваясь, то снова сжимаясь.
— Червяк, — сказал Цедам.
— Этого еще не хватало, — вздохнул Бедам. — А откуда ты знаешь, что червяк — это червяк?
— Это по нему сразу видно, — сказал Цедам.
Немного погодя, когда они, запыхавшись, взобрались на вершину холма, Цедам сказал:
— Ах, если б мы только могли знать, как все называется, жизнь бы сразу стала намного легче.
Неподалеку от них рос раскидистый куст.
— Орешник, — сказал Цедам.
Но Бедам ничего не сказал. На этот раз он о чем-то задумался. Он долго молчал, а потом сказал:
— Гуд монинг.
— А что это значит? — спросил Цедам.
— По-английски это значит «Доброе утро», — ответил Бедам.
Они шли медленно, потому что шли босиком, и их ступни были еще очень чувствительны. У них были голые руки и голые ноги, да и целиком они тоже были голыми.
Бедам сказал, что им нужно где-то достать ботинки и блю джинс. Цедам не возражал.
— Блю означает голубой, а джинс — это джинсы, — сказал Бедам.
— Небо сегодня небесно-блю! — пошутил Цедам. Это была его первая шутка.
Но Бедам не засмеялся.
— Йес, — сказал он. — Йес значит да.
Они остановились полюбоваться видом. И так и стояли, молча, в нерешительности. Наконец Бедам сказал:
— Понятия не имею, кому все это принадлежит.
— Нам обоим, — сказал Цедам. — А кому же еще?
— О-бо-им, — медленно проговорил Бедам, вслушиваясь в значение этого слова.
— Конечно, обоим, — повторил Цедам, показывая пальцем то на брата, а то на себя.
Бедам следил за пальцем глазами.
— Но так мы никогда не узнаем точно, кому что принадлежит, — сказал Бедам. — Предлагаю мир поделить. Тогда все будет понятно, и мы никогда не поссоримся. У каждого будет своя собственная земля, с червяками, орешниками и прочим. И каждый сможет делать с ней то, что захочет, не спрашивая у другого.
Хотя Цедам и не понял, почему им не придется ничего друг у друга спрашивать, но все-таки он согласился.