Вот вам еще один парадокс: в самый разгар феодальной дифференциации полным ходом, шла, оказывается, в русской деревне бурная дефеодализация. В России появились крестьяне-собственники более могущественные и богатые, чем помещики. И принадлежали им как аллодиум, т.е. как неотчуждаемая собственность, не только пашни, огороды, сенокосы, звериные уловы и скотные дворы. Еще важнее было то, что принадлежали им рыбные и пушные промыслы, ремесленные мастерские и солеварни, порою, как в случае Строгановых, с тысячами вольнонаемных рабочих. Это и назвал я во второй главе независимой крестьянской собственностью.
Другое дело, что оба социальных процесса, одновременно протекавших в русской деревне в эпоху ЕС - и феодальная дифференциация и крестьянская дефеодализация, -- оказались одинаково разрушительными для традиционной общины. Она распадалась. В одном случае под давлением барщины, в другом - денег. Ибо там, где есть "лутчие люди", обязательно должны быть и "худшие". Русские акты того времени пестрят упоминаниями о "бобылях", "детенышах", "казаках", "изорниках" - все эти названия относятся к обезземеленной сельской бедноте, зарабатывавшей теперь свой хлеб как наемная рабочая сила. И это важнейшее доказательство, что процесс расслоения крестьянства, обнаруженный шестидесятниками, был действительно массовым.
И тем не менее разница между результатами обоих процессов одинаково разрушительных для традиционной общины, была огромной. Великолепно описал её тот же Носов. Да, говорит он, крестьянская дифференциация приводит к тому, что «старая волость полностью утрачивает черты сельской общины как коллегиального "верховного" собственника волостных земель и угодий и становится просто административно-тяглой территориальной единицей». Но зато превращается она теперь в "черный волостной мир, объединяющий крестьян-аллодистов, защищающий их от феодалов-землевладельцев, а главное, представляющий их общие интересы перед лицом государства".
Прямо противоположные последствия имел распад общины в результате экспроприации ее земель помещиками. Она "подрывала устои волостного крестьянского мира, лишала волостных богатеев их основной опоры, а следовательно, закрывала пути для обуржуазивания крестьянства в целом, что и произошло в центральных районах Северо-Восточной Руси в XVI веке, во время и после опричнины Ивана Грозного, когда процесс поглощения черных волостных земель поместным землевладением достиг здесь своего апогея". Короче, единственной альтернативой обуржуазиванию деревни оказалась, как и в советские времена, барщина, несущая с собою крепостничество и в конечном счете рабство.
Читателю в России, еще не забывшему споры 1920-х о том быть или не быть НЭПу, нет нужды объяснять, с кем на самом деле спорили здесь шестидесятники, писавшие об эпохе ЕС. Аналогия ведь и впрямь жуткая. ИСТОРИЯ ПОВТОРЯЛАСЬ БУКВАЛЬНО НА НАШИХ ГЛАЗАХ. Опричнина была равносильна ликвидации НЭПа. Так же, как сталинская коллективизация, она покончила с крестьянской свободой. И собственностью. Да, покончила она и с независимостью боярской Думы, но это было лишь последствием гибели крестьянской свободы, как, если хотите, разгром «правой оппозиции» в ЦК ВКПб был последствием коллективизации. Как писал шестидесятник С.М.Каштанов, «опричнина была, конечно, в большей степени АНТИКРЕСТЬЯНСКОЙ, чем антибоярской политикой». Вот так и произошел настоящий тектонический сдвиг в истории русской государственности.
Конкретная плоть событий отличалась, конечно. В XVI веке суть спора, которому предстояло решить судьбу России, сводилась, как мы видели, к простому вопросу: кому достанется земля распадающихся общин -- помещикам-барщинникам или "лутчим людям" русского крестьянства, объединенным в новую аллодиальную общину. Но в перспективе спор этот не отличался от того, что расколол большевистскую партию в конце 1920-х. И в XVI и в XX веке шел спор об одном и том же, о том станет ли русское крестьянство сильным и независимым сословием, как произошло это в североевропейских странах, соседствующих с Россией, или будет порабощено – на столетия. О САМОМ СУЩЕСТВОВАНИИ В РОССИИ СВОБОДНОГО КРЕСТЬЯНСТВА шел этот спор. Потому, надо полагать, и сказал мне известный немецкий политолог Рихард Лоуэнтал, прочитав в рукописи американское издание этой книги, что Сталин - это Иван Грозный плюс немножко электрификации.
РЕФОРМА
А теперь немного о том, как управлялась русская земля до крупнейшей реформы 1550-х прогрессивного правительства Алексея Адашева, пришедшего к власти после народных волнений в конце 1540-х – при поддержке юного перепуганного царя. Управлялась она просто, чтоб не сказать примитивно: в уезды (области) направлялись временные наместники (в просторечии «кормленщики»). Присылались они из Москвы, чтобы обеспечивать порядок, судить и собирать налоги при помощи своей частной администрации. холопов, которых возили с собою из уезда в уезд. Свой «корм» добывали они сами (облагая население специальным административным налогом). Правительство им ничего не платило.