- Ты что-то чувствуешь? Шрам болит? Что-то видел?
- Нет-нет, просто… в прошлый раз тоже подумали, что он умер. А он не умер. И я подумал, что в этот раз тоже может так получиться.
- Гарри, мы уверены. Мы абсолютно точно уверены. Ты можешь больше не беспокоиться об этом.
Мягкость интонаций и доверительный взгляд заставили Гарри напрячься еще больше. Одновременно он понял три вещи. Первая – даже, если кто-нибудь что-нибудь знает, ему все равно ничего не скажут. Вторая – ему никто не поверит. Третья – ему придется справляться с этим в одиночестве.
Гарри свернул разговор максимально быстро, как только сумел, и больше к этой теме не возвращался.
Тварь внутри, когда-то бывшая Темным Лордом, разрушала личность Гарри… подменяла ее части собой… врастала, как будто собиралась остаться там навсегда. Впрочем… «как будто» уже не существовало. Тварь была там. Она подчиняла себе, насилуя тело и душу, и требовала жертв. И очень скоро… намного быстрее, чем он думал… Гарри перестал себя контролировать.
Через полгода он едва не попался. И еще раз. И еще… Проблема выросла до размеров глобальной и требующей кардинальных решений. К тому моменту Гарри уже знал, что не справился один, но помочь ему некому.
Джинни исчезла после первого же раза, когда он сорвался и в приступе ярости ударил ее. Они, конечно, это замяли, Гарри потом долго и нудно просил прощения, но Джинни решила, что им лучше расстаться. В какой-то степени Гарри испытал облегчение, хотя долго не хотел признаваться в этом даже самому себе. На него стали смотреть косо, а Гермиона настойчиво предлагала устроить консультацию в больнице Св. Мунго. Гарри замкнулся и иногда начал искать сочувствия у бутылки с огневиски. И тогда в его жизни снова возникла Луна Лавгуд.
А потом попался Малфой.
*
Ночью Гарри не спит.
Скинув одеяло на пол, он лежит, раскинув руки и ноги, и смотрит во тьму перед собой. В плохом зрении есть один несомненный плюс. Когда снимаешь очки, мир стирается до полупрозрачной дымки, и тогда можно представить, что ты точно так же стираешься для мира. Чтобы иллюзия была полной, Гарри закрывает глаза локтем и успевает поймать подступающие слезы, загнать их обратно под веки… но не замечает этого. Тьма тоже смотрит в него.
Обжигает.
Не выдержав, он вскакивает с постели… надевает халат – на голое тело… хватается за бутылку, которая почти всегда стоит на какой-нибудь поверхности его спальни, и делает несколько торопливых глотков огневиски – на пустой желудок. Желудок реагирует тем, что стремиться отправить алкоголь обратно к выходу, но Гарри гасит бунт в зародыше. Потом коротко размахивается и бьет в стену, как сделал это с Малфоем несколько часом назад. Иногда перенесение боли изнутри на что-то внешнее помогает ему справиться с самим собой. Содранные костяшки саднит, и Гарри слизывает кровь, не замечая этого. Так же, как не замечает, что за последние полгода слишком много крови прошло через его рот.
Внутрь.
Он спускается в гостиную и пытается читать, но слова не складываются в предложения. Каждое из них стоит как бы по отдельности, и смысл ускользает. Гарри не знает, как много в нем осталось его самого, и сколько стало Темного Лорда. Он старается об этом не думать, потому что это приносит ему дополнительную боль. В его жизни было уже достаточно боли, и больше всего на свете он хотел бы прекратить все это. Покончить с собой – таким, каким он стал.
Гарри откидывает книгу, подходит к окну и прислоняется лбом к стеклу. Оно холодное. Все кажется холодным в стылую дождливую ночь конца октября. Он слушает стук невидимых капель, и невидимое стекло от его дыхания становится матовым. Лондон живет своей обычной жизнью, в которой больше нет места для Гарри Поттера.
Узкая ладошка касается его плеча.
- Гарри…
Он не вздрагивает, потому что в мертвом доме на Грммуальд-Плейс есть только один человек, способный придти к нему глубокой ночью и не вызвать приступа дикой ярости и раздражения.
- Почему ты не спишь, Луна?
- Я не знаю. Я чувствую, что тебе плохо.
Плохо – это теперь почти постоянное его состояние. На людях Гарри старается держаться и делать вид, что все в полном порядке, просто отлично, лучше и быть не может, мать вашу. Но когда он один, ему не надо играть. От себя он не скрывает, что медленно сходит с ума, потому что Темный Лорд выжигает его изнутри, подобно медленному пламени. Только пламя это холодное.
От себя и от Луны. Только Луна знает.
- Хочешь, принесу тебе зелье?
Она не уточняет какое, но Гарри знает и так. Зелье для сна без сновидений, когда можно провалиться в черное ничто и хотя бы на какое-то мгновение перестать существовать. Несколько минут мысль греет ему душу, но потом он решает от нее отказаться. Воскреснуть все равно придется, но потом будет еще хуже, еще больнее.
- Нет, спасибо. Я спокоен.
- Как скажешь, Гарри.
Луна убирает руку. Гарри слышит шелест. Даже не оборачиваясь, он знает, что она делает, потому что это повторялось уже много раз. Луна проходит через гостиную, подбирает книгу и садится на диванчик напротив камина.
- Инсендио.
Темное стекло приобретает оранжевый оттенок.
- Я спокоен, - цедит Гарри сквозь зубы, тщетно пытаясь в это поверить, - Я спокоен!
Короткий размах. На обоях остаются темные пятнышки, а костяшки пальцев снова саднит. Луна безучастна. Темный Лорд издает короткий саркастический смешок и отбывает в самую глубокую часть подсознания своего убийцы.
Полизав ранки, Гарри садится на диван рядом с Луной. Несколько минут проходят в тягостном молчании. Потом он ложится и пристраивает голову у нее на бедре. Луна сдергивает пушистый плед и укутывает Гарри в мягкий защищающий кокон. Тьма на время отступает.
- Ты видела его сегодня?
Луна не уточняет, кого именно, потому что между ею и Гарри все максимально прозрачно. Так было с самого начала их странно знакомства, и война этого не изменила.
- Да.
- Как?
- На грани.
Бредовый диалог, каждое слово которого на самом деле наполнено смыслом. Гарри не знает, как далеко он может зайти с Малфоем, как далеко ему позволят зайти. Точно так же он не знает, кто из них двоих сломается первым. Он не знает, в какой момент выгрызающее мозг безумие поглотит последний кусочек разума.
Обняв Гарри за плечи, Луна начинает читать именно с того места, на котором он прервался, и ее голос похож на нежный серебряный колокольчик. Убаюканный его звучанием, Гарри проваливается в спокойную исцеляющую дрему, и ему видится длинная светлая коса с острой кисточкой на конце.
Что Луна Лавгуд делает здесь, рядом с сорвавшимся героем? Почему? Ради чего? Гарри не знает ответов на эти вопросы… и не хочет знать.
*
Луна была единственной, кто ему поверил, как это было когда-то уже на пятом курсе. Просто однажды она появилась на пороге бывшего родового гнезда Блэков, через зеленые зеркала глаз заглянула в измученную геройскую душу и сказала без долгих предисловий:
- Я все знаю, Гарри. Я тебе верю.
Гарри изумился до такой степени, что ляпнул первое, о чем подумал:
- Нарглы рассказали?
Луна улыбнулась и ничего не ответила. Гарри предпочел не задумываться о том, какими путями до нее дошли слухи. Луна пришла в его дом, и как-то так само собой получилось, что она стала проводить там времени больше, чем в доме своего отца.
Они почти не виделись с Дня победы, лишь изредка встречаясь на официальных мероприятиях. Когда Луна снова вернулась в его жизнь, Гарри показалось, что так было всегда. Он тут же воспользовался моментом и окончательно порвал с Джинни, которой именно в тот момент пришло в голову «начать все с начала». Рон оскорбился за сестру, и Гермионе пришлось потратить немало времени и усилий, чтобы их помирить. Совсем как на четвертом курсе.