И она спросила первое, что пришло ей в голову и что действительно волновало ее:
– Ладно, потом обсудим… Ник-Ник тогда говорил о «синей клубничке». Что это такое? Лекарство?
Андрей, обрадованный переменой темы и возможностью продемонстрировать свою осведомленность, произнес:
– Как же! Это наркотик. Какая-то гремучая смесь из синтетических и растительных компонентов. Откуда взялся и кто его делает – неизвестно. В последнее время совсем пропал с рынка.
– Ты хорошо осведомлен.
– Как ты знаешь, не колюсь и не торгую.
– Знаю. А Ник-Ник что, употребляет?
– Как ты можешь? – оскорбился неожиданно Андрей. – Николай Николаевич мужик с головой. Но у него пунктик. Понимаешь, он обожает наркоманок. Ну, просто балдеет от них. Любит, когда они под кайфом…
– И эта дурочка Карин тоже? – удивилась Анфиса.
– Ну да. Нет, сначала она была как все. Но деньги Николая Николаевича, – Андрей произнес это имя полностью и с уважением в голосе, – сделали свое дело. Теперь девица имеет все: деньги, шмотки. И кайф…
Андрей замолчал, понимая, что наговорил лишнего. А тем более – по телефону. Но неудовлетворенность последней встречей побуждала его распушить хвост.
Анфиса почувствовала, что на нее опять вылили ушат грязи.
– Сволочь твой Ник-Ник. Всего. Живи. Сгоняй мух со своей коровы! – все-таки она сорвалась, до пяти сосчитать не успела.
Она потерла щеки ладонями. Вздохнула. И вдруг увидела все с какой-то стеклянной ясностью. Только сейчас она осознала в полной мере, окончательно поняла, что жизнь с Андреем закончилась. Два года пролетели впустую.
«Ну, что ты тут сидишь? – обратилась она сама к себе. Сейчас Анфиса как бы видела себя со
стороны. В халате, в шлепанцах, по щеке ползет слеза, сидит поникшая. – Теперь нужно что-то решать. И срочно! С работой надо решать, скоро останусь без денег. Не то что на такси, на трамвай не хватит. А что же все-таки с Антоном?»
Много позже, анализируя, что с ней тогда происходило, Анфиса решила, что была немного не в себе. Она просто зациклилась на этой истории, сломя голову лезла туда, куда женщинам лезть вообще не рекомендуется, не женское это дело. Но Анфису несло вперед.
Значит, теперь она окончательно знает, что «синяя клубничка» все-таки не лекарство, а наркотик, притом малоизвестный. «Я так и знал…» – сказал тогда Сидоренко. А что он знал? Допустим, название наркотика ему знакомо. А что еще? Что же он имел в виду? На этот вопрос она никак не могла ответить.
Анфиса принялась за уборку квартиры, потом сбегала в магазин и, проведя почти два часа на кухне, сделала плов с курицей. Она обожала такой плов.
Ноябрьские дни коротки. Было всего семь, а за окном темнота. «Все черные дела делаются под покровом ночи», – всплыла в ее памяти где-то прочитанная или услышанная фраза. Наверное, из какого-нибудь детектива», – решила она.
Анфиса была любительницей детективов. Агата Кристи – это вершина блаженства. Хэммет, Нейо Марш, на худой конец Хмелевская. Интригующая завязка, неожиданная развязка. Это как хорошее вино. Обычно она проглатывала их сразу же, как
покупала, часто в ущерб домашней работе. За что постоянно получала выговор от Андрея, когда выкипал суп или сгорало мясо. «Опять детективчик читала, – ворчал он, принюхиваясь к запаху гари. – Я тебе деньги на продукты, нужные вещи выделяю. А ты на что тратишь?» Не то чтобы он жалел деньги. Ему нравилось ворчать. А потом, пиратским наскоком отобрав у жены книжку, он погружался в нее сам. Он тоже любил детективы, но времени на чтение у него не было. Ему удавалось прочитать несколько страниц, а потом, остыв, он просил ее кратенько рассказать, что же там дальше было. И она рассказывала, нередко в постели, перед сном или перед чем там еще. Прямо как маленьким детям рассказывают сказку. И порой он, слушая, тоже засыпал. Со стороны это могло показаться полным идиотизмом, но Анфиса видела в этом что-то трогательное. Такой Андрей нравился ей куда больше, чем нудящий новорусак, тысяча первый раз вспоминающий про едва не потерянный «БМВ». «Теперь ему Соня пусть детективы пересказывает…» – грустно подумала Анфиса, и вдруг ей представилась мощная Соня с отвисшим животом, грудями-арбузами и мясистыми пятками рядом с жилистым куцым Андреем. Эта сцена была настолько комична, что Анфиса расхохоталась.
Звонок телефона вернул ее к действительности. В телефонной трубке она услышала голос тети Маши.
– Анфиса, я сегодня к Вовке поеду. Может, и ты со мной? Вы ведь давно не видались?
– Не-е, –протянула Анфиса.
Вовка был сыном тети Маши и доводился Анфисе двоюродным братом. Но так как он был намного старше своей сестренки, то отношения их как-то не сложились. И, кроме «привет», им больше друг другу сказать было нечего. Женившись, он перебрался к жене в Солнцево. «Даль-то какая! Как другой край света», – говорила тетя Маша о новом месте жительства сыночка. Анфиса так ни разу у него и не была.
– Ну, как знаешь, – тетя Маша не стала настаивать. – Тогда сегодня ночуешь одна. А завтра, – она замолчала и, подумав, добавила: – Не знаю, может, завтра и не приеду. Мне завтра нянькаться не надо. Ладно, я тебе оттуда позвоню.
После разговора с тетушкой Анфиса вновь глянула за окно. Она чувствовала, что с ней что-то происходит. С ней так бывало, когда беспокойный бес долбил ее сознание, подбивая на необдуманные поступки. Такая умная и благоразумная, такая выдержанная, умеющая считать до десяти, прежде чем спустить на собеседника собак, Анфиса часто отдавалась во власть этого беспокойного существа и совершала импульсивные поступки, о некоторых из них она должна была бы жалеть, но не жалела. Понимала, что без этого бесенка жизнь была бы куда преснее.
Вот и сейчас он забарабанил по черепушке.
Она быстро натянула джинсы и свитер, пожалев, что не захватила с собой коротенькую дубленку и теперь ей везде приходится ездить в дорогой и длинной норковой шубе, и вышла из дома.
Глава 9
«НУ ЧТО, ОТПРЫГАЛАСЬ, КОЗА?»
Стало теплее, но зато подул ураганный ветер. Анфиса терпеть не могла холод, впрочем, как не терпела и жару. Она закрыла лицо варежкой – щеки у нее замерзали моментально.
Ловить частника в столь поздний час она не решилась. А добираться общественным транспортом пришлось долго, и, когда она вышла из автобуса возле медицинского центра, часы показывали полдевятого.
«Центр уже закрыт. Но врачи обычно уходят позже» – эта мысль давала ей надежду, и она пошла по тропинке. Первую арку она миновала вместе со спешившими домой прохожими, а вот ко второй ей пришлось идти одной. Пройдя ее, она подошла к двери центра. Окна чернели, только в одном горел свет. Шторы там были плотно задернуты.
Войдя на крыльцо, она дернула дверь. Закрыто. Она нерешительно постучала. Но никто на ее стук к двери не подошел.
«Все правильно. А чего ты ждала? И вообще, что ты хочешь здесь узнать?» – начала она себя укорять. Теперь подначка беса не казалась ей привлекательной. На что она надеялась? Анфиса представила себе, как заходит в кабинет припозднившегося доктора Сидоренко, этого хитреца, который что-то скрывает. Он же сам сказал ей на приеме, что каждый день торчит на работе до девяти-десяти. И вот она вцепляется в него мертвой хваткой – иногда Анфиса могла быть достаточно убедительной, находить всякие доводы. Нужно выдавить из
него все об Антоне, об этой «синей клубничке» – придумали же название, наркоты клятые. На худой конец она застанет хотя бы вахтера. Может, хоть у него сумеет что-нибудь выудить. Проснувшаяся в Анфисе жажда деятельности требовала результата. И вот он, результат, – закрытая дверь, собачий холод, ветер.
Она потопталась на крыльце.
Перед зданием стояли «Жигули». Цвета из-за темноты она не различила – какие-то темные. В воздухе в свете фонаря резко взлетали подхватываемые ветром снежинки. Крыльцо выходило на противоположную сторону жилого дома. Анфисе стало боязно. Одна. Под фонарем, хорошо еще, не под красным. В совершенно безлюдном месте.