— Ну да! Не имеют права. Год после обучения воспитывать должны, обязаны терпеть. И терпят до призыва, куда деваться.
Игорь с Борькой не восхищались Сашиной изворотливостью, но и не осуждали открыто. Его заботы их не касались пока, а дружба с этаким многоопытным парнем кое-что стоила, пожалуй. С того времени, как он снизошел до младших, они могли не страшиться столкновений с ребятами соседнего двора. К тому же у Саши Донца водились деньги и он запросто тратил на всех, давал взаймы, если надо.
В эти августовские дни, за полмесяца перед школой, оказались Игорь и Борька по разным причинам не у дел, то есть в городе, а их товарищи каникулярно отсутствовали. Вот и двинули в кинотеатр заодно с Донцом, тем более он раскошелился — чем плохо? А то, что нацеленный культпоход Саша затеял неспроста, откуда им было знать, как предвидеть? Не могли они предвидеть и того, чем завершится разговор после кино.
— Нет, я конечно понимаю, — сказал Борька, — лента кассовая, безыдейная. Только ведь мы в кино бегаем зачем? Нервы пощекотать, помечтать, вообразить — правда? В наше время… наш возраст такой — ничего не достается. Учись, учись, только и всего. А где сильные чувства, опасности, риск, борьба? Где себя испытать и понять, а? Понять, на что ты способен, чего стоишь, — нет, правда!
Он волновался, страдал, этот маленький щуплый подросток. А могучий товарищ — недаром Лось — сидел в спокойной, небрежной позе да еще и насмехался.
— Выходит, испытываешь себя в кино. И как — удовлетворен?
— Зануда! — крикнул Борька. — Неужели не соображаешь?
Здесь вставил целенаправленную тот, кто повзрослей:
— Познать себя можно только в поступке. — И хитро продолжил: — Те деятели наверняка узнали, потому и завидуем им.
Возник новый спор: имеет ли место зависть, насколько она разумна, как ее оценить. Опять каждый остался при своем индивидуальном взгляде. А потом Борька сказал:
— Удивительно выходит, мужики. Ведь ясно, все они там бандиты и прочее. Но когда смотришь на экран — сочувствуешь им. Так ведь, правда? И хочешь, чтобы они победили, отомстили, убили…
— Потому, что убиваемые еще гаже, — уверенно разъяснил Игорь.
— Дело не в этом, — начал Саша, но Игорь закончил свое:
— Именно в этом. Образы подчинены сюжету, сюжет — идеологии, а она — пропаганда насилия в красочном виде.
— Поехал! — сморщился Борька.
— Брось, — Саша сказал. — Ответь лучше по совести: согласился бы так пожить, как они?
— Как?
— Да так! Потому что на деньги можно купить все.
— Ну уж! — фыркнул Борька.
А Игорь насмешливо заметил:
— Ага. Заверните мне килограмм полукопченого счастья, отвесьте любви на пять рублей…
— А тебе большого и светлого надо? — тоже съязвил Саша. — Слона после бани, что ли? Так он не поместится в твою жалкую квартиру. Папа, мама, ты, сестра и слон… Ай, да зачем трепаться? Счастье! Взгляните на свои брюки. Мне стыдно было б надеть.
Не упуская из виду свою цель, произнес Донец бронебойную речь о тоскливой нелепости заурядного безденежья и всесилии рубля. Старая была песня, известная, но на мальчишек сегодня подействовала, озаботила отчасти. Оно, вроде, и так: у кого-то отличные джинсы, мотоциклы, а у них… Даже Игорь перестал иронизировать и спорить. Тем более когда злонамеренный искуситель напомнил о пятерке долга, которую тот никак не мог отдать. А еще Саша добавил:
— Вздыхаем, фантазируем, хотя ни на что не способны…
— Почему? — затронуто вскричал Борька.
— Ну, это как сказать, — Игорь возразил.
И Саша решился — самое время, дозрели мальчишки.
— Ты-то, ковбой, только и знаешь: бенц, бенц… языком. А ты, Лось, ищешь в морали оправдание своей трусости. Да не прыгайте, помолчите минутку. Если б не трусили, давно испытали б себя. Риск, мужество, сильные чувства… Будто все это лишь за океаном, а у нас невозможно. Ха, невозможно! Разуйте глаза, лопухи!..
— Ты о чем? — сдавленно бормотнул Борька.
— А конкретнее? — тоже напрягся всем телом Игорь.
И тогда Саша, сам в немалом смятении, процедил:
— Вон оно — большое и светлое. Перед носом. Тут вам и риск, и проверка натуры, и деньги, это факт.
Он кивнул в сторону автомобиля, который стоял в углу двора, давно мозоля глаза и воодушевляя.
Игорь и Борька уставились на «Жигули», словно впервые заметили. Потом Борька вспомнил:
— Машина Подольского из сорок второй квартиры…
— Ну и что?
— Ничего. Я так. И ты говоришь… предлагаешь…
— Экспроприировать, — непонятным тоном закончил Игорь.
— Прокатиться, — поправил Саша, — только прокатиться. Причем за хорошее вознаграждение. А кому, чего, куда денется колымага, я не знаю, знать не хочу. Прокатились и бросили. Потом подарочек от мецената, нежданчик. И что делать? Дают — бери, бьют — беги…