— А правда, я — гад. — Борька тоже со стульчика встал. — Я гад, и пускай они приходят. Уж лучше скорей. Я сам себе улика, не хочу больше…
Тут его голос сорвался, слезами набух. Борька схватился за голову, завыл громко:
— Ой-ей-ей, ой-ей-ей, не могу! Не хочу, не могу больше! Мамочка дорогая!.. Товарищи!.. Страшно, страшно, умру!
И тогда приоткрылась дверь. Мамочка, — но не Борькина, а Саши Донца, еще не подкрашенная поутру, сонно моргающая, заинтригованно всунулась в комнату. Видя жуткий беспорядок, подушку на полу, она пырнула в спины ребят резким вопросом:
— Что здесь происходит? Ну!
Застигнутые врасплох, мальчишки вздрогнули, панически вскрикнули и едва не хлопнулись в обморок сообща. Нервы не выдержали. Ум за разум зашел. Или это был вопль пробудившейся совести?
Любая загадочная история загадочна потому, что некоторым ее участникам неизвестна какая-то сторона текущих событий. Саша с Борькой, хотя и заподозрили Игоря, однако не могли уразуметь его роли, отказались от мысли, будто возврат машины его заслуга или вина. А между тем так оно и было — ничего фантастического, никакой мистики, продуманный эксперимент.
В ту ночь, когда ворочался Игорь в постели без сна, являлись ему на ум всевозможные способы противоборства преступлению. Но, хорошенько представив каждый вариант, он с досадой понимал, что это не выход. Уведомить обо всем милицию Игорь не мог — не позволял путаный кодекс мальчишеской чести. Все же утром, не найдя ничего лучшего, он сел и сочинил такую записку:
«Товарищ Подольский!
Ваша машина мозолит кое-кому глаза. Не оставляйте ее во дворе, особенно на ночь. Не послушаете совета — нечего будет оставлять. Не думайте, я не шутник и не тайный доброжелатель. Плевать мне на Вашу собственность! Просто я не хочу, чтобы из-за нее кое-кто влип. И вообще, я не терплю мерзостей, вот и все. Подписаться не могу, уж извините. Прошу верить и не сомневаться. Все!».
Он положил свое предупреждение в конверт, запечатал, надписал и отнес в почтовый ящик адресата. Казалось бы, точка, выполнил гражданский долг. Тем не менее целый день Игорь маялся, изнывал, не в силах заняться чем-либо для себя, успокоиться совершенным. Как поступит владелец «Жигулей»? Что предпримет Донец, лишившись объекта кражи? А Борька?.. А закулисный злодей?.. Ведь письмом ничего не решено. Не может Подольский без конца машину прятать. Если даже он обратится в милицию, там могут не поверить анонимке. Так что же делать?
И в городе никого нет, с кем поделиться можно, спросить совета. Одна голова — хорошо, а две… Правильно, две! Почему, в конце концов, не доверить тайну и судьбы товарищей единственно приемлемому, заинтересованному человеку?
Не попадаясь Борьке на глаза, пробрался Игорь вечером в парадную, где сорок вторая квартира. Трепеща позвонил. Осипшим голосом спросил у женщины в дверях гражданина Подольского. Тот вышел — богатырский дядька, Игорю под стать, только лет тридцати.
— Здорово! — запросто сказал. — Тебе чего? Ты ведь с нашего дома?
— Ага, с нашего…
— Тебя зовут Лось? Ну, во дворе.
— Ага, но я к вам по делу, — сказал Игорь, сразу почувствовав себя свободно с этим гражданином.
Подольский прищурился, понятливо кивнул:
— A-а! Записка? Получил, получил. Твоя работа, что ли?
— Моя…
— Покупка? Проверочка на испуг?
— Нет, дело серьезное. В самом деле!
— Да что ты! — воскликнул владелец «Жигулей», ничуть не меняясь добродушной физиономией. — А я-то думал… Тогда погоди. Подожди внизу, сейчас спущусь. Знаешь, не хочу, чтоб жена слышала.
В ответ Игорь сказал, что во дворе им беседовать нельзя, причины тому есть. Договорились встретиться через полчаса на углу, подальше от дома. К этому углу Подольский подкатил в своих «Жигулях», посадил Игоря в кабину рядом с собой, тут же поинтересовался беззаботно:
— Ну, кому мозолит глаза? Рассказывай, Лось. Прости, как тебя?
— Игорь.
— Валяй, не стесняйся, Игорь.
— А что будет потом? — настороженно спросил он.
— Когда «потом»?
— После того, как расскажу. Я назову людей, а вы их сдадите?
Подольский странно усмехнулся:
— Значит, дружки… — и продолжил, став абсолютно серьезным: — Жена сдала бы, если что. А я… У меня контактов с органами нету. Были, наелся, теперь не с руки. Можешь не называть своих, коль боишься. Но тогда для чего пришел ко мне? Письмишко бросил, предупредил. Чего ты еще загадал, когда ко мне позвонился?
— Позвонил, — машинально поправил Игорь.
— Ну, позвонил. — Подольский тронул автомобиль с места, поехал не спеша. — Прокатимся по Неве, желаешь?