Нет. Зачем самой напрашиваться на неприятности? Да и какая разница, кто ему кого родил и которая из дамочек сейчас главенствует в замке? Хотя, если бы у меня спросили, я бы поставила на Айлише. Но помимо любопытства меня посетила еще и зависть. Нет, не злобная и черная, и не из-за того, что у него родились дети. Точнее, не совсем из-за этого. Забеременеть и родить, если я правильно поняла то, что мне рассказывали Олдер и Илди, я могу хоть сейчас. Не за один день, но с этим не должно быть проблем, главное, найти подходящего долгожителя. Проблема была в том, что у него появился кто-то свой, близкий, родной, а я одна, бегаю по миру и скрываюсь ото всех, не имея ни семьи, ни кола, ни двора. Это не ревность. Так сложилось, что первые полгода после моего изменения, я вливалась в жизнь труппы бродячих артистов, особо не замечая ничего вокруг. Меняя свое восприятие мира и себя в этом, новом для меня, мире. Я хоть и чувствовала себя всегда молодой душой, но одно дело чувствовать, а другое стать молодой на самом деле. Все-таки возраст меняет не только взгляд на жизнь, но и мировоззрение, а также поведение людей. Благодаря отношению окружающих ко мне, которые знать не знали ту развалину, которой я была еще совсем недавно, а приняли меня такой, какой увидели: молодой и слегка наивной (все же многие вещи, обыденные в этом мире, я не понимала в силу другого менталитета), вскоре мой внутренний мир стал более-менее соответствовать моему внешнему образу. А то первое время, после очередного моего высказывания или поступка, довольно часто ловила на себе недоумевающие взгляды. Спустя полтора года, которые я путешествую с бродягами, от старухи не осталось и следа. Разве что воспоминания у меня в голове. Да и те из-за количества всего того нового и необычного, что я увидела, пережила и узнала стали блекнуть.
По-прошествии непродолжительного времени, после того как я появилась в труппе и бродяги меня начали воспринимать как свою, я стала замечать заинтересованные взгляды молодых парней, направленные в мою сторону. Гормоны, бушующие в молодом и юном теле, просили пуститься если и не во все тяжкие, то хотя бы пошалить, но вот мозг останавливал. Одноразовые встречи мне не нужны. Не тот я человек. А вот на большее пойти боялась. Окружали меня сейчас обычные люди с продолжительностью жизни семьдесят-восемьдесят лет. Мне же жить в сотню раз дольше. А это значит, согласись я с кем-то на что-то большее, чем одноразовый секс, то вполне возможно, даже скорее всего так и будет, к нему привяжусь. Да и мужчина, возможно, захочет продолжения вроде свадьбы и детей. А я не смогу дать ему не того, ни другого. Рожать мужчине с обычной продолжительностью жизни ребенка я не только не могу, но и не хочу. Иначе что меня ждет потом? А потом, мне придется наблюдать, как близкие и ставшие родными люди будут сначала стареть, а после и умрат. Я уже когда-то пережила смерть мужа и сына. Больше не хочется. Ту боль ни с чем не сравнить и никогда не забыть. Да, со временем она притупилась, но все равно осталась. Поэтому и не шла ни с кем из труппы на сближение. А оставлять ее сейчас и начинать вести образ жизни, соответствующий моему статусу долгожительницы, чтобы познакомиться с кем-то, я еще была не готова. Хотя Олдер мне про это уже все уши прожужжал. С ним мы встречались в среднем раз в месяц. Мой бывший охранник всегда меня находил, где бы я ни была, в какой бы город бродяг не закинула путь-дорожка.
Время от времени, после какого-нибудь выступления, ко мне подбегал кто-то из детей и вручал записку, в которой почерком Олдера было написано, где и когда он будет меня ждать. Я всегда была рада его видеть. Первые несколько раз, пока мы еще не уехали очень далеко от его земель, на встречи и Илди приезжала.
Все наши посиделки заканчивались приблизительно одинаково. Со стороны Олдера просьбой прекращать это сумасбродство и обещанием меня всем обеспечить. А если мне так сильно хочется и дальше путешествовать, он все организует в соответствии с моим нынешним статусом. Я же ему напоминала, что уже давно являюсь взрослой самостоятельной личностью, умеющей принимать взвешенные решения и это мой выбор на данном этапе жизни. А также то, что он обещал не вмешиваться в мою жизнь. Мне не хотелось познавать окружающий мир, сидя в дорогой карете. Через раболепные и услужливые улыбки не увидеть настоящих людей и соответственно не узнать чем и как они живут.
Так как в банк я не ходила и соответственно не снимала деньги ни Арканы, ни Олдера, то последний все время в момент расставания всучивал мне довольно толстый кошель на мелкие расходы. Поблагодарив его, я всегда их брала в надежде, что ему хоть так будет спокойнее и легче.