Но самое интересное, что Никодимова оказалась права. Ткнула пальцем в небо и попала в цель. Когда Витьку Бруснецова все-таки отправили в колонию, один из его шестерок проболтался. Соседский пес чем-то досадил главарю шпаны, и тот решил его повесить. Пес вырвался и спрятался под пятачком. Брусок по настилу сверху дубасил, хлебом выманить пробовал, но животные чувствуют опасность, их не проведешь. Тогда он разозлился, заделал лазейку досками от забора, сбегал в мастерскую за соляркой и подпалил.
То-то Прасковья Игнатьевна возрадовалась, уговаривала Ваську Жупикова в суд подать на бабушку Митрохову.
Но он отказался – если человек плохо играет на баяне, это еще не значит, что он круглый дурак.
Как поют дрозды
Кто не любит птиц? Все любят. Я имею в виду птиц вообще, а не какой-то определенный вид. Знал я рыбаков, которые ненавидят чаек за их наглость. У охотников по тем же причинам натянутые отношения с кедровками – капканы, пакостницы, занимают. Знакомых попов и партийных работников у меня не было, но подозреваю, что они терпеть не могут голубей – сколько памятников и храмов эти обжоры загадили. Хотя попы, наверное, должны всех прощать.
У меня к птицам никаких претензий. Я их всех люблю: и полезных, и бесполезных, и голосистых, и безголосых… может, потому, что вину за собой чувствую. В детстве я собирал коллекцию птичьих яиц. Была такая мода у поселковой пацанвы. И я считался чемпионом – около сотни штук набрал, любопытный был. Довольно-таки злое любопытство, хотя, если без сюсюканья, самые злые люди – это дети. Со мной можно не соглашаться, обижаться можно, так что вернемся лучше к птицам. Люблю я их не за то, что они летать умеют – такая любовь больше на зависть похожа – просто люблю, и все… И гоняла меня эта страсть по всем окрестным лесам. Каких только чудес ни насмотрелся. Первое ястребиное гнездо нашел на Пасху. Дерево было высоченное, на макушку посмотришь – кепка падает, а ствол голый, ветки только под небом. Еле вскарабкался. Но самое забавное, что яйца оказались красного цвета, словно специально к Пасхе в луковой шелухе выкрашенные. А у совы – белые и круглые, как теннисные шарики, даже по размеру такие же. Однажды нашел трясогузкино гнездо прямо на дороге, на мосту через ручей. Трактор выворотил половину бревна, в этой щербатине она и поселилась. Дорога, правда, заросшая была, может, по ней уже и не ездили. Сороку редкой птицей не назовешь, но одно гнездо очень даже запомнилось. Тоже на дороге, вернее, на развилке. Разбитые колеи огибали огромную лужу, а в центре лужи рос ивовый куст, в нем сорока и смастерила свой шалаш, наверное, надеялась, что на острове поселится и никто до нее не доберется. А гнездо у сороки с крышей, громоздкое, сразу в глаза бросается, да и лужа мелкая была. Кстати о сороках, но уже дальневосточных, ехал как-то по Приморью на автобусе и видел металлические высоковольтные опоры, забитые сорочьими гнездами, одно над другим в несколько этажей. Я сначала подумал, что это грачи, любят они в «колхозы» объединяться, но присмотрелся – нет, белобокие трещотки. И, уж если начал об электричестве, имел я удовольствие на озере Шира насладиться почти натуральной светомузыкой. Говорю «почти», потому что подсветка была, как и везде, искусственная. А пела птица. Прогуливаюсь вечером и вдруг слышу скворца. Сидит на уличном светильнике и распевает. Есть такие современные фонари, напоминающие ложку, поставленную на черенок. И вот стоят на площади перед столовой две такие спаренные ложки: одна светит, а вторая темная, на ней скворец и насвистывал. Я на другой день понаблюдал и понял, что у него гнездо в неработающем фонаре. Представляете, как хитро устроился, выбрал скворечник, в котором тепло, светло и мухи с прочей мошкарой роем на свет летят. Вот что значит правильно понять лозунг про «плюс электрификацию всей страны».
Но все-таки лучше всего за птицами наблюдать в лесу, особенно весной. Листочки еще мелкие, нежненькие. Лес полупрозрачный. И никакие хватательные инстинкты не отвлекают – ни грибов, ни ягод – красота в чистом виде.
Что-то меня на лирику разволокло. К чему бы? Я, в общем-то, про коллекцию собирался рассказать.
Кого в детстве не тянуло что-то коллекционировать? Сначала спичечные этикетки собирали, бродили вдоль железной дороги, искали коробки, выброшенные из окон вагонов. Но мне это быстро надоело, а за яйцами охотился года три. Все леса вокруг поселка обшарил, все болота вымерил.
Как хранили, спрашиваете, почему яйца не тухли?
Мы их выдували. Проткнешь иголкой и осторожненько дуешь. Главное, не раздавить. Сложности возникали, когда найдешь редкое яйцо, а оно насижено, птенчик начал образовываться. Тогда уже медицинская операция требовалась, нечто типа аборта, меня на такие подвиги не хватало, больно уж противная процедура. Зато Крапивник был мастак. Расправлялся не слабее Филиппа Григорьевича, но требовал, чтобы приносили по две штуки, одно себе оставлял, за работу, потом нанизывал их на нитку – и на что-нибудь выменивал.