— Нет.
— Ладно, придется повозиться, — сказал робот.
Он переходил с места на место, останавливался, снова шел, снова останавливался. По мере того как сумерки сгущались, глубинные фотографии требовали все большей и большей экспозиции. Робот вспотел бы, если бы только был на это способен.
— Все, — сказал он наконец. — Кончено. Вы дадите мне с собой образец?
— Вот он, — сказал Моррисон, взвесив в руке обломок золотоносной породы и протягивая се Маркшейдеру. — Все?
— Абсолютно все, — ответил робот. — Если не считать, конечно, того, что вы не предъявили мне Поисковый акт.
Моррисон растерянно заморгал.
— Чего не предъявил?
— Поисковый акт. Это официальный документ, свидетельствующий о том, что участок, на который вы претендуете, согласно правительственному постановлению, не содержит радиоактивных веществ в количествах, превышающих пятьдесят процентов общей массы до глубины в шестьдесят футов. Простая, но необходимая формальность.
— Я никогда о ней не слыхал, — сказал Моррисон.
— Ее сделали обязательным условием на прошлой неделе, — объяснил съемщик — У вас нет акта? Тогда, боюсь, ваша обычная неограниченная заявка недействительна.
— Что же мне делать?
— Вы можете вместо нее оформить специальную ограниченную заявку, — сказал робот. — Поискового акта для нее не требуется.
— А что это значит?
— Это значит, что через пятьсот лет все права переходят к правительству Венеры.
— Ладно! — заорал Моррисон. — Хорошо! Прекрасно! Это все?
— Абсолютно все, — ответил Маркшейдер. — Я захвачу этот образец с собой и отдам его на срочный анализ и оценку. По нему и по глубинным фотографиям мы сможем вычислить стоимость вашего участка.
— Пришлите мне что-нибудь отбиваться от волков, — сказал Моррисон. — И еды. И послушайте, я хочу “Особый старательский”.
— Хорошо, сэр. Все это будет вам телепортировано, если ваша заявка окажется достаточно ценной, чтобы окупить расходы.
Робот влез в вихрь и исчез.
Время шло, и волки начали подбираться к Моррисону. Они огрызались, когда тот швырял в них камнями, но не отступали. Разинув пасти, высунув языки, они проползли оставшиеся несколько ярдов.
Вдруг волк, ползший впереди всех, взвыл и отскочил назад… Над его головой появился сверкающий вихрь, из которого упала винтовка, ударив его но передней лапе.
Волки пустились наутек. Из вихря упала еще одна винтовка, потом большой ящик с надписью: “Гранаты. Обращаться осторожно”, потом еще один ящик с надписью: “Пустынный рацион К”.
Моррисон ждал, вглядываясь в сверкающее устье вихря, который пронесся по небу и остановился в четверти мили от него. Из вихря показалось большое круглое медное днище. Устье вихря стало расширяться, пропуская еще большую медную выпуклость. Днище уже стояло на песке, а выпуклость все росла. Когда, наконец, она показалась вся, в безбрежной пустыне возвышалась гигантская вычурная медная чаша для пунша. Вихрь, поднялся и повис над ней.
Моррисон ждал. Запекшееся горло саднило. Из вихря показалась тонкая струйка воды и полилась в чашу. Моррисон все еще не двигался.
А потом началось. Струйка превратилась в поток, рев которого разогнал всех коршунов и волков. Целый водопад низвергался из вихря в гигантскую чашу. Моррисон, шатаясь, побрел к ней.
— Попросить бы мне флягу, — говорил он себе, мучимый страшной жаждой, ковыляя по песку к чаше. Вот, наконец, перед ним стоял “Особый старательский” — выше колокольни, больше дома, наполненный водой, что была дороже самой золотоносной породы. Он повернул кран у дна чаши. Вода смочила желтый песок и ручейками побежала вниз по дюне.
— Надо было еще заказать чашку или стакан, — подумал Моррисон, лежа на спине и ловя открытым ртом струю воды.
Роберт Шекли
ГДЕ НЕ СТУПАЛА НОГА ЧЕЛОВЕКА
Лоз ко действуя циркулем, Хеллмэн выудил из банки последнюю редиску. Он подержал ее перед глазами Каскера, чтобы тот полюбовался, и бережно положил на рабочий столик рядом с бритвой.
— Черт знает что за еда для двух взрослых мужчин, — сказал Каскер, поглубже забираясь в амортизирующее кресло.
— Если ты отказываешься от своей доли… — начал было Хеллмэн.
Каскер поспешно покачал головой. Хеллмэн улыбнулся, взял в руки бритву и критически осмотрел лезвие.
— Не устраивай спектакля, — посоветовал Каскер, бросив беглый взгляд на приборы. — С ужином надо кончить, пока мы не подошли слишком близко.
Хеллмэн сделал на редиске надрез-отметину. Каскер придвинулся поближе, приоткрыл рот. Хеллмэн осторожно нацелился бритвой и разрезал редиску ровно пополам.
— Разве ты не прочитаешь застольной молитвы? — съехидничал он.
Каскер прорычал что-то невнятное и проглотил свою долю целиком. Хеллмэн жевал медленно. Казалось, горьковатая мякоть огнем обжигает атрофированные вкусовые окончания.
— Не очень-то питательно, — заметил Хеллмэн.
Каскер ничего не ответил. Он деловито изучал красное светило-карлик.
Хеллмэн проглотил свою порцию и подавил зевок. Последний раз они ели позавчера, если две галеты и чашку воды можно назвать едой. После этого единственным съедобным предметом в звездолете оставалась только редиска, ныне покоящаяся в необъятной пустыне желудков Хеллмэна и Каскера.
— Две планеты, — сказал Каскер. — Одна сгорела дотла.
— Что ж, приземлимся на другой.
Кивнув, Каскер нанес на перфоленту траекторию торможения.
Хеллмэн поймал себя на том, что в сотый раз пытается найти виновных. Неужто он заказал слишком мало продуктов, когда грузился в астропорту Калао? В конце концов, основное внимание он уделял горным машинам! Или портовые рабочие просто забыли погрузить последние драгоценные ящики!
Он затянул потуже пояс, в четвертый раз провертев для этого новую дырку.
Что толку теперь ломать себе голову? Так или иначе, они попали в изрядную переделку. По иронии судьбы горючего с лихвой хватит, чтобы вернуться в Калао. Но к концу обратного рейса на борту окажутся два иссохших трупа.
— Входим в атмосферу, — сообщил Каскер.
Что гораздо хуже, в этой малоисследованной области космоса мало солнц и еще меньше планет. Есть ничтожная вероятность, что удастся пополнить запасы воды, но никакой надежды найти что-нибудь съестное.
— Да посмотри же, — проворчал Каскер.
Хеллмэн стряхнул с себя оцепенение.
Планета смахивала на круглого серовато-коричневого дикобраза. В слабом свете красного карлика сверкали острые, как иголки, гребни миллионов гор. Звездолет описал спираль вокруг планеты, и остроконечные горы словно потянулись ему навстречу.
— Не может быть, чтобы по всей планете шли сплошные горы, — сказал Хеллмэн.
— Конечно, нет.
Разумеется, здесь были озера и океаны, но и из них вздымались зубчатые горы-острова. Не было и признаков ровной земли, не было и намека на цивилизацию, не было и следа жизни.
— Спасибо, хоть атмосфера тут кислородная, — сказал Каскер.
По спирали торможения они пронеслись вокруг планеты, врезались в нижние слои атмосферы и частично погасили там скорость. Но по-прежнему видели внизу только горы, озера, океаны и снова горы.
На восьмом витке Хеллмэн заметил на вершине горы одинокое здание. Каскер отчаянно затормозил, и корпус звездолета раскалился докрасна. На одиннадцатом витке пошли на посадку.
— Нашли где строить, — пробормотал Каскер.
Здание имело форму пышки и достойно увенчивало вершину. Его окружал широкий плоский навес, опаленный звездолетом во время посадки. С воздуха оно казалось большим. Вблизи выяснилось, что оно огромно. Хеллмэн и Каскер медленно подошли к нему. Хеллмэн держал свой лучемет наготове, но нигде не замечал никаких признаков жизни.
— Должно быть, эту планету покинули, — сказал Хеллмэн чуть ли не шепотом.
— Ни один нормальный человек в таком месте не останется, — ответил Каскер. — И без нее много хороших планет, незачем жить на острие иглы.