— Давайте огонь! — По-прежнему было тихо, поэтому догадливого мужичка поняли все. — Поджигайте брусья!
— И давайте сюда фуры! — проявил тактическую сметку другой крестьянин. — Вслед за фурой пойдем, таран устроим!
Первая красноперая стрела просвистела над головой Дебрена. Скверно. Красными перьями пользовались лесные стражи и охотники за грабителями. Неплохие стрелы, короче говоря. К счастью, прежде чем одетые в желтое лучники заняли свои места, магун успел затащить ротмистра за фуру.
— А Ленда? — Збрхл дернулся, попытался встать.
— У них луки, — прошипел Дебрен. — А у тебя Петунка. Бери арбалет, — указал он на пробитого навылет стрелка. — И прикрой. Но не вылезай, слышишь? Если попытаешься, я тебя так припеку… Это моя забота.
Было ясно, что Дебрен не шутит. Когда он выбегал из-за телеги, никто не попытался последовать его примеру. И скорее всего не потому, что по доскам перекосившейся на конском трупе телеги ударило с полдюжины стрел сразу.
В него пока что не стреляли. Так же как и в Ленду. Те, что были на горе, не могли, потому что Дроп метался из стороны в сторону, а стоящим ниже видимость заслоняли крестьяне. Часть солдат, естественно, начала продираться вперед или взбираться выше на Осыпанец, но если бы все пошло хорошо, а Ленда поумнела…
Он рассчитывал на это — и просчитался дважды. Первый брус лишь заблокировал ему дорогу, дав тем самым понять, что следует делать, — но он не понял и продолжал идти, ловко обойдя преграду. Второй брус бесцеремонно прихватил его в талии и, как онагер дохлую корову, отбросил назад. Он ударился о телегу — к счастью, перевесившийся через борт специалист по серпам и святой воде смягчил силу удара. Но на брусчатке, где закончил полет Дебрен, покалеченным ягодицам уже не так повезло, и несколько мгновений он света не видел из-за кружащихся перед глазами черных звезд.
— Прочь, голытьба! — загудел из-за фуры ротмистр. — Не то перестреляю, как уток.
Пока же стреляли в него. В бортах фуры и трупе молодого крестьянина одна за другой застревали стрелы. Ленда, платившая за этот спектакль не меньшей, чем Дебрен, болью (правда, не ягодиц, а треснувшего колена), перемещалась именно на коленях, спиной к нему. Некоторое время он надеялся, что она делает это из вполне понятного желания смотреть угрозе в лицо, но быстро избавился от иллюзий. Она рубила бердышом в сумасшедшем темпе и даже не глянула на крестьян.
— Ко мне, Дебрен! — В голосе Збрхла пробилась солдатская деловитость. — За фуру, быстрее!
Дебрен послушался — и вовремя: когда вползал под телегу, первая стрела с Осыпанца ударила в нее пониже оси колеса.
Он успел подлезть прежде, чем следующие стрелы высекли остриями искры под брюхом телеги. Стреляли метко. Если б не конский труп, какая-нибудь из стрел отыскала бы дорогу между спицами.
— Ты что тут делаешь?
— Я? — Збрхл со злостью сунул болт в канавку арбалета. — Нет, ты только посмотри, что вытворяет эта девчонка! И ты! Вы должны были идти на юг! Оба!
Он высунулся, поднял арбалет, почти не целясь, освободил спуск. Только когда ротмистр садился снова, Дебрен заметил, что в руках у него оружие из разряда самых тяжелых, натягиваемых воротом. Такое, какие Збрхл особенно любил. Поэтому его не удивил короткий, но явный перерыв обстрела: лучники имели право несколько мгновений поглазеть на умирающего друга и обдумать ряд вопросов.
— Шевелись! — проворчал ротмистр, зацепляя крюк за телегу и начиная крутить пару малых воротков. — Добавь им из палочки, не то, если они перегруппируются…
Дебрен приподнялся, выглянул из-за фуры. Кто-то из крестьян успел запалить факел, и теперь несколько замостников — в основном женщины — поджигали от него другие.
— Хватай коня, — указал он на вороного, остановившегося на повороте. — Бери Петунку, и уходите. — Збрхл бросил на него удивленный взгляд. — Нет палочки. Кончилась! Грифон тоже кончился, а если эта толпа доберется до трактира, то и проклятие кончится. Забирай ее к себе в Правел и женись. Она должна остаться в живых.
— Грифон? — Збрхл был солдатом до мозга костей, и даже очевидный беспалицевый шок был не в состоянии замедлить движения его рук. Через каких-то полбусинки после первого оборота зубчатки щелкнула собачка. — Что?..
Дебрен непроизвольно наклонил голову, стрела застряла в бочке, в добром локте левее. С коричневым оперением, крестьянская. Дроп продержал тех, на горе, довольно долго, но не мог держать вечно: они выставили для защиты двух вооруженных топориками человек, а другие трое наконец обрели свободу действий. И начинали ею пользоваться.
Ленда все еще была жива. Толпа, колотившая чем попало в заслон из брусьев поручней, мешала друг другу и, толкая фуру, из которой выпрягли лошадей, конечно, сильно затрудняла возможность прицелиться собравшимся позади лучникам, но некоторые оказались достаточно высоко, чтобы начать охоту за девушкой. И — разумеется — пытались это делать.
Ни одна стрела не достигла цели.
— О сучья мать… — Удивленный Збрхл замер с арбалетом у плеча. Его трудно было за это винить. Дебрен, хоть и был чародеем, тоже как зачарованный глядел на поворачивающиеся брусья. В противоположность нескладному стилю рукопашного боя искусством отражать нападения на расстоянии мост владел прекрасно.
Брусья поручней были по полстопы высотой. Между центром моста и его северным краем их насчитывалось в общей сложности двадцать: по пять верхних и нижних в каждом поручне. За прошедшие два века одних уже недоставало, а другие истончились, обглоданные зубами времени, но если бы уложить их друг на друга, они прикрыли бы не только стоявшую на коленях девушку, но и наездника. Мост самостоятельно не мог проделать такой фокус, однако пока стреляли, грубо говоря, вдоль его оси, а Ленда пыталась продырявить пролет точно посередине, достаточно было разумно использовать половину доступных брусьев, чтобы прикрыть ее от снарядов. Вторая половина готовилась оттеснять толпу.
При виде вздымающегося ряда брусьев лучники сосредоточили внимание на противоположном берегу. Ленда была недоступна, не опасна, и ей была отрезана возможность бегства, к которому она, впрочем, и не стремилась. Укрытых за фурой мужчин магия не защищала, у них был арбалет, а позади, совсем недалеко, лес. Выбор казался очевидным.
— Ну, что я говорил! — Збрхл торжествующе саданул кулаком по бортику. — Солидный морвацкий мост!
Кто-то из солдат прочесал ему стрелой волосы. Оба быстро спрятали головы. Дебрен оперся спиной о колесо.
— Только бы до тех развалин, — указал он на остатки заставы. — Дальше тебя деревья закроют.
Збрхл искоса глянул на него, передвинулся к конскому трупу, выглянул на мгновение, выстрелил.
— Обойдется, — проворчал он. — Я ж тебе говорил: не для того я целое состояние на оружие трачу, чтобы бросать его, убегая.
— Это трофейный арбалет, — серьезно заметил Дебрен.
— Но бердыш я купил.
— Збрхл, я не шучу. Беги. Мост мостом, а они разъярены. Не отступят. Человек двадцать мы прикончили, одной Ленды им для мести не хватит. Попрут на трактир и дальше, по вашим следам. Видишь, — он поднял руку, — снег прекратился. Тропу не засыплет.
— Перестань крутить. — Сам Збрхл яростно крутил ворот, и тетива быстро приближалась к хватателю спуска. — Я не дурак, вижу, что творится. Ты и вправду грифона убил?
— Вправду. Бери Петунку и вези в Правел. Чудес не бывает, не может быть, чтобы мужики трактир не подожгли, а без мозговика проклятию конец. Беги, Збрхл. Она заслужила немного нормальной жизни. А твои дочки заслужили маму.
Дебрен рассчитал точно, оба ворота закрутились медленнее, на мгновение даже замерли. Но по телеге забарабанил очередной залп, и ротмистр продолжил натягивать арбалет.
— Я бы в глаза после этого ни одной не глянул, — буркнул он, вынимая болт из сорванного с трупа колчана. — Прикрываться от погони девушкой? К тому же такой?
— Какой? — Дебрен набирался сил, стрелы колотили по фуре, поэтому хоть разговор в такой момент казался ему совершенно неуместным, он просто сидел и разговаривал. Чтобы не думать, чтобы не умирать от тоски.