Вездеход вскарабкался на возвышенность и остановился. На широкой поляне среди снега зеленела трава, горбатились моховые кочки.
— Хаута! — Александр Савельевич не удержал дверцу, и она сильно ударила но кузову машины.
Мы вылезли, стараясь скорей размять затекшие от долгой езды ноги.
Володька Свистунов выпрыгнул из водительской кабины. Сбросил шапку и вытер со лба пот.
— Малюта Скуратов, принимай технику. Класс у тебя третий?
— Третий.
— На второй тебе еще рано сдавать. В таксисты ты не годишься.
— Почему?
— Сам знаешь… технику еще не оседлал!
— Ребята, ставьте палатки! — Александр Савельевич широко развел рукой. — Одну Белокуровой. Ей в первую очередь. Оля, выбирай место. Передашь телеграмму на сто десятый: «Лагерь развернули, ждем всех».
Ходить непривычно: под ногами — моховые кочки, торчат острые лбы камней, лед, снег.
Предусмотрительный Володька не зря наковал металлических штырей. Ребята по очереди забивали их кувалдой в скалистый грунт.
— Породка седьмой категории, — сказал Свистунов и, отставив молот, вытер пот со лба. — Александр Савельевич, как думаете?
— Седьмой! Самой трудной!
Не могу видеть, как ребята не доев, выбрасывают куски хлеба.
…Зря я трясла свой кошелек-туфельку и заглядывала под подкладку. Туда не завалилась ни одна монета. Хотя кошелек был мне дорог, как папин подарок, я готова была его обменять на кусок хлеба. Я не ела целый день!
Не обращая внимания на моросящий дождь, я направилась через площадь, шлепая по лужам. На автобусной остановке столб обклеен объявлениями. Он белеет, как береза в лесу.
Я остановилась и принялась читать. Дождь размыл чернила.
«Меняю комнату 18,5 метра, с высоким потолком, в большой населенной квартире. Согласна на меньшую площадь. Звонить в любое время: 225-30-42».
Медленно второй раз прочла номер телефона, стараясь разобраться. Да это же телефон нашей квартиры. Кто решил меняться? Начала перебирать фамилии: Яковлев, Заплетов, Сыркина? Оказывается, есть и подпись. А я и не заметила. «Спросить Алевтину Васильевну».
Я торопливо оглянулась. Не смогла отделаться от чувства, что от Сыркиной никуда не убежишь, не спрячешься. Прямо напасть. «Это случайность, — спросила я себя, — или судьба?».
Объявление старое. Сыркина приклеила его, не зная, что наш дом пойдет на слом. Сейчас она не захочет меняться: получает новую квартиру.
Вспомнила о маме и вздохнула. В воскресенье мы должны переезжать. Трудно придется маме. «Мама, милая, хорошая, я не могла поступить иначе!»
Чтобы немного успокоиться, прочитала второй листок.
«Очень нуждаемся в изолированной комнате. Желательно в районе вокзала. Собираемся снимать в течение целого года. Для оплаты располагаем деньгами. Спросить Любу или Гену. Полны надежд — молодожены».
«Полны надежд — молодожены»! — подпись смешная, но я не улыбнулась. Какие разные желания! Любе и Гене нужна отдельная комната, а мне хотя бы уголок, чтобы только приткнуться и вытянуть уставшие ноги. Не раздумывая, повернулась и направилась к вокзалу. Мне хотелось света, тепла, человеческого участия.
Я вошла в вокзал. Меня не заметил дежурный милиционер, и я была этому рада. Почему-то не удивилась спертому воздуху, спящим, высоким скамейкам, заставленным чемоданами и узлами.
Из открытых дверей второго зала, где буфет, тянуло ароматным запахом кофе и свежей сдобы. Медленно поднялась по ступенькам на второй этаж. С любопытством оглянулась по сторонам. Жадно втягивала сытый парок, плывший над стаканами. Старалась не смотреть на счастливцев, которые стояли около круглых мраморных столиков, вкусно чмокали и прихлебывали горячий кофе.
Особенно раздражала меня молодая девушка в синем берете. Она осторожно держала стакан, отставив в сторону мизинец. Нехотя отщипывала маленькие кусочки от булки, косясь на высокого бравого солдата.
Солдат не обращал на девушку внимания. Правым сапогом крепко прижимал чемодан, перетянутый широким ремнем. Искал что-то в карманах.
— У вас нет карандаша? — обратился он ко мне. — Хочу письмо друзьям написать, чтобы встречали.
— Ручка подойдет?
— Все равно. Вы посмотрите за чемоданом, а я схожу на почту.
— Доверяете? — спросила я, невольно вспомнив прошедшее.
— О чем разговор!
Солдат скоро вернулся. Он успел почистить сапоги.
На диване освободилось место, и мы сели. В руке солдат держал конверт.