— Ни в кого.
— А зря.
— Не думаю. У меня своя голова есть.
…Утром я помогала Вере выдавать продукты уходившим в маршрут геологам. А их помощниками — коллекторами, шли студентки.
Тося Ермолова появилась вместе с Сергеем. Геолог был предупредителен, пропустил ее первой в палатку. Вера сразу начала злиться, стараясь не замечать студентку.
Тося развязывала свой рюкзак. Перестала языком перекатывать за щекой конфету.
— Вера, какие у вас есть конфеты? Я сладкоежка.
— «Театральные», «Ромашка», «Клубника со сливками», — перечислила я. — Есть сливочное печенье и галеты.
— Сергей, я возьму конфет «Клубника со сливками».
— Сойдут.
— Запиши на Сергея Краснова и Ермолову банку тушенки, банку сгущенного молока, пачку галет и двести граммов конфет «Клубника со сливками»! — сказала мне повариха.
— Вера, запиши еще банку клубничного варенья, — попросил Сергей.
— Галеты дам, а конфет и варенья нет, — отрезала повариха. — Ящик я еще не вскрывала.
Я протянула студентке пачку сахару. Мне было неудобно перед ней, словно я ее обидела. Когда Сергей с Тосей ушли, я набросилась на Веру.
— Тебе хорошо, — оправдывалась повариха. — А я Сергея люблю… Вареньем хочет привадить… сладостями… Я знаю.
— Она сладкоежка.
— А мне какое дело?
С Александром Савельевичем в маршрут собралась идти Лариса Чаплыгина. Признаться, я с трудом узнала болтушку: от прежней бесшабашной веселости и озорства у нее ничего не осталось. Изменил внешность студентки и костюм. Даже волосы она зачесала по-другому. В зеленой штормовке, узких брюках, заправленных в сапоги, она напоминала парня. И движения ее маленьких проворных рук стали резкими, мужскими.
Пока Лариса укладывала продукты, собиралась, начальник отряда просматривал у геологов карты. Потом старательно проверил у каждого компас, запасы продуктов, ножи, коробки со спичками.
Александр Савельевич показался мне слишком придирчивым и строгим.
— Обедаем в восемь. К этому времени всем вернуться.
Первым из лагеря ушел Боб Большой с Галей Воробьевой. За ним направился Боб Маленький с Розой. Он торопливо шагал, словно боялся отстать от своего старшего товарища.
Александр Савельевич набросил лямки рюкзака на плечи. Прихрамывая, вышел из палатки.
Я смотрела с грустью на уходивших и завидовала студенткам. Мне самой хотелось уйти в маршрут с геологами.
Около маленького ручья, куда я ходила рвать полярные маки, геологи расходились. Боб Большой со своей напарницей свернул в правую сторону. Президент с Зиной подымались вверх по ручью.
Дальше всех прошли Сергей и Тося Ермолова. Они держали путь к острому пику вершины.
— Всех проводили, отдохнем, — сказала Вера с ребячьей беспечностью, расчесывая волосы. — Анфиса, хочешь чаю? Я варенье достану. Ты какое любишь?
— Сладкоежке отказала, а я не хочу!
— Ты меня не учи, молода! Почему Тоська уцепилась за Сергея? Ты скажи? Ведь другие геологи есть.
— Бесишься, — недовольно тряхнула я головой.
— Проваливай!
Около палатки сидел Володька Свистунов и строгал ручку лопаты. Ворот рубашки расстегнут.
— Володька, бога нет! — громко сказала я, заметив на шее ржавый крест, и села напротив него. — Ты об этом слышал?
— Приходилось. — Володька застегнул рубаху. Зевнул, хрустнув челюстями. Поскреб пальцами бороду. — Ты, безбожница, зачем пришла?
— Вера чай приглашала пить. Пойдешь — вареньем угостит.
— Приду.
— Знаешь, студентка одна в тебя влюбилась. А за что, не пойму: зарос, медведь медведем.
— Ты не любишь?
— Много чести будет.
— Прибежишь еще целоваться в палатку ВВ.
— Жди после дождичка в четверг…
Долго я слонялась по лагерю и не знала, чем занять себя. Ольга сидела за приемником: готовилась к радиопередаче. Идти со мной на реку ловить хариусов не могла.
На берег Хауты я пришла одна. Снег осел, и ноги мои по щиколотку тонули в жидкой грязи.
За поворотом я увидела Свистунова. Он намыливал белье.
— Володька, давай лохмотья! Посмотри, как шею стер! — протянула руку к медной цепочке креста.
— Не смей! — Свистунов от злости сузил глаза.
— Зачем тебе этот крест?
— Я зарок дал его носить. Ты что чудишь? Не приставай. Фраеру морочь голову, а мне не надо!