Перегнувшись через Ольгино плечо, я следила за ее пером.
«Начальнику подготовить месячный отчет. Прислать ведомость на зарплату.
Обращаю внимание геологов на технику безопасности. При переходе речек страховать друг друга. Утонул геолог Яковлев. Запрещаю выходить в маршруты по одиночке без коллекторов и работать в горах ночью. Краев».
— Кто подписал?
— Начальник экспедиции Краев. Разве ты его не видела на сто десятом? — удивилась радистка. — Отнесешь Александру Савельевичу. Начальство надо знать, как говорит Боб Большой, уметь его есть глазами.
— Давай доставлю! — Последние дни я жила с какой-то неиспытанной радостью. Хотела сказать об этом подруге, но постеснялась, а самое главное — боялась разговора. — Ольга, я потом забегу… Надо посекретничать…
В палатку просунулась черная борода Боба Большого.
— Вход посторонним запрещен! — грозно сказала радистка и торопливо поправила упавшую прядку волос.
— Дятел, стучишь? Плотником ты так и не стал, — усмехнулся Боб.
— Волк, ты всю жизнь гонял овец, а пастух из тебя не вышел, — отрезала Ольга парню.
— Буду пастухом! — Боб Большой протянул на широкой ладони, как на совковой лопате, серый камень. — Посмотри, чудик! Скоро будешь передавать. Ти-та-ти-ти-ти-та. Величайшее месторождение открыто. Халькопирит!
— Ты притащил?
— Сергею повезло.
— Я пошла, — сказала с вызовом и ударила ладонью по брезенту палатки, чтобы привлечь к себе внимание.
— Анфиса, ты слыхала? Мне в палатку вход воспрещен, — сказал Боб. — А я на камералке повешу амбарный замок. Вход по пропускам!
— Где возьмешь замок? — засмеялась Ольга.
— Найду.
— Разбирайтесь без меня! — Я побежала, размахивая телеграммой.
Александр Савельевич сидел, склонившись над картой. Синий табачный дым качнулся и тяжело пополз к выходу.
— Александр Савельевич, вам телеграмма.
— Не забыли нас своей лаской. — Начальник партии замахал руками, силясь разогнать табачное облако. Быстро прочитал листок. — О взрывчатке опять ни слова. Узнай у Свистунова, сколько у нас аммонала? Я наметил канавы. Завтра надо ставить ребят. Слышала? Сергей хороший образец принес. Не терпится узнать: это маленькие прожилки или рудное тело? Одну канаву задам по маршруту. Не забыла, где мы с тобой лазили?
— Помню.
Разыскать Володьку Свистунова оказалось делом совсем не легким. Не оказалось на кухне, не нашла я его и на Хауте, у глубокой ямы за перекатом, где он обычно ловил хариусов.
Лешка Цыпленков в палатке портняжил. На койке лежала распоротая штормовка. Он вшивал в нее молнию.
Цыпленков улыбнулся, расправил рукой обкуренные усы.
— Жми в палатку ВВ… Дрыхнет Бугор там. — Лешка зевнул, прикрыл ладонью рот.
— Трепач несчастный!
Я хлопнула полой палатки.
Вера остановила меня около кухни. Подозвала и, вытирая руки о фартук, прошептала заговорщически:
— К обеду не опаздывай, пироги будут. Сергей сегодня именинник. Знаешь?
— Никто мне не говорил. А ты тесто поставила? — спросила я заинтересованно.
— По твоему способу буду пирог печь… из батона… Один сберегла…
— Добегу до палатки ВВ и вернусь… Я моментом… Свистунова мне надо найти… Александр Савельевич послал за ним…
Солнце грело вовсю, словно старалось заработать от меня благодарность. Но мне было не до него, я не замечала под ногами моховые кочки. Они, как пружины, сильно подбрасывали.
Скоро показался шумный ручей. Главный подымался огромной красной стеной, ярко сверкая тремя снежными шапками. С южного склона горы снег уже сполз, обнажая глубокие провалы, трещины и острые хребты камней.
Ручей грозно ревел, пенилась вода.
Я остановилась.
— Свистунов! — несколько раз прокричала я, приставив ладони ко рту. — Володька! Свистунов!
Александр Савельевич считал меня храброй. Я не могла его подводить. Расхрабрилась и шагнула в воду. Камень под ногой качнулся, пополз, но я с трудом удержалась. Упрямо побрела против течения, напористо ставя ноги. Перед самым берегом оступилась и плюхнулась в воду. Выкарабкалась на берег и облегченно вздохнула.
Показалась большая двухскатная палатка. Но дорогу преградила колючая проволока, накрученная на железные ломы. «Володька поставил ограждение. Врет Цыпленок, некогда ему спать!».
Громкий храп привел меня в ярость. Спящий причмокивал губами и тихо всхлипывал.
Свистунов лежал на крепких деревянных ящиках, подсунув под голову руку. Лицо усыпано комарами. Они чернели, как круглые зерна гречки.