Выбрать главу

Сели. Антону предоставлена была еще одна пауза, потому что совсем спятивший от гордости Миша не дал сказать Путину ни слова. Миша очень громко заявил, что работать над проектом такого уровня – мечта любого профессионала, а они – Миша и Антон – и есть профессионалы. Потом Миша выкрикнул несколько лозунгов:

– Мы бросим все силы! Мы все проекты закроем! Даже «Данон».

Путин слушал Мишу, не поднимая глаз. Видно было, что громкий звук Миши его глушит, но как сделать его потише, он пока не знает.

Антон заметил, что Путин грустный. Вот почему, наверное, сразу пропал настрой «свысока», который Антон использовал в общении с нефтяниками и колбасниками. Те держатся с пафосом, смотрят орлом, а иные и кабаном. Это вызывает какой-то протест. А Путин смотрит не орлом, не кабаном. Смотрит грустно, как ежик в тумане. Это вызывает нежность какую-то. Потом Антон вдруг подумал, что каждому человеку приятно осознавать, что у него в жизни что-то получилось, раз его вызвал к себе Путин. Неудачника бы к себе Путин не вызвал. А вот у самого Путина, получается, такой возможности нет. Он может вызвать любого к себе, а его не может вызвать никто. Значит, это чувство радости и гордости ему недоступно. Антону почему-то стало жаль Путина, в груди какое-то щемящее чувство появилось, захотелось Путина укрыть пледом и напоить коньяком. Это было бы, конечно, недопустимо по протоколу. От этой мысли Антон почему-то чуть не засмеялся. И подумал, что у психики есть свои пределы и только что он, видимо, побывал в одном из них.

Антон вспомнил, как в детстве однажды был на похоронах директрисы школы, в которой учился. Директриса лежала в гробу суровая, даже более суровая, чем была при жизни, видно было, что ей не нравится все, что происходит, не нравится эта траурная линейка и не нравится гроб. Вокруг стояли учителя с лицами сжатыми, как кулаки. А вокруг учителей, выстроенная в каре, как декабристы во время восстания, стояла вся школа. И третьеклассник Антон в том числе. Все было настолько серьезно, что Антону тогда стало почему-то смешно, и он прыснул в плечо своего соседа по линейке. Сосед тоже хихикнул, по всему каре прокатилась бы в следующий миг волна ржача, и всех выгнали бы, наверное, не только с похорон, но и из школы, но в следующий миг заиграла траурная музыка. И дети ржать перестали.

В этот момент, когда Антон вспоминал похороны директрисы, вдруг заговорил Путин. Он сказал:

– Мы. Надеемся. На вас. Спасибо.

Потом Путин встал и ушел.

Антон с Мишей остались стоять, не зная, как поступить. Встреча была коротка, как жизнь. И так же мучительно многозначна.

Через некоторое время вошел человек с трезвыми глазами, который встречал Минке и Рампо в райском саду. Он объяснил Антону с Мишей, стоящим, как камни Стоунхенджа, что встреча окончена и они свободны.

По дороге в Москву Антон получил от Миши инструкции. Ему предстояло возглавить креативный штаб Олимпиады в Сочи. Задачи перед штабом и, соответственно, его главой стояли грандиозные. На самом деле задача стояла одна, именно она и была грандиозной. О таких задачах принято говорить «миссия». Антон должен был создать положительный образ Олимпиады в Сочи в самом Сочи.

Вообще-то, Миша взял заказ с более широкой формулировкой: «Создание положительного образа в стране и в мире». Но создание образа в стране Миша оставил за собой, потому что у него остались обширные региональные связи со времен кампании в поддержку Бориса Ельцина «Голосуй или проиграешь», в которой Миша в свое время участвовал и даже однажды пил с Ельциным водку с белыми грибами. Миша любил об этом рассказывать. Создание положительного образа в мире, конечно, забрала себе французская гюрза Изабель – она обожала зарубежные поездки, знала множество языков, и кроме того, у нее был хорошо подвешен и ее собственный, сдвоенный. Антону же был поручен самый горячий и проблемный участок, как сказал Миша:

– Создание положительного образа Олимпиады в месте ее проведения!

Полномочия даны Антону были самые широкие. В его распоряжении был офис в Сочи, транспорт, штат помощников. К его услугам были местные СМИ. Для проживания предоставлен был номер люкс в гостинице на побережье. Условия были достойные, и Антон подумал, что, пожалуй, с радостью возьмется за эту работу. Особенно если повезет с погодой.

Потом Антон спросил Мишу про деньги. Миша усмехнулся, достал из своего стильного портфеля карточку VISA, протянул ее Антону и сказал:

– Держи.

– Сколько положат? Когда сделаю дело? – Сурово глянув на карточку, Антон сказал, как Клинт Иствуд, и сам даже мысленно засмеялся.