Девочка сразу же замечает ее. Поначалу она старается не обращать на гостью внимания и делает вид, что увлеченно играет сама с собой – но наконец не выдерживает и уползает в угол, где садится и замирает. Но девочку так легко не напугать, и вскоре она уже с интересом тянет ручку к кимоно пришедшей к ней женщины. Ткань кимоно такая приятная на ощупь – она совсем не похожа на то, что сама девочка обычно носит. Гостья с нежностью смотрит на то, как девочка гладит ее одежду и извлекает из рукава конфету. Девочка радостно берет конфету и отправляет в рот – посасывая ее, она шевелит языком и у нее надувается то одна щечка, то другая. Женщина с умилением наблюдает за девочкой.
Конфеты – ее секретное оружие. Они срабатывают безотказно, когда ей нужно расположить ребенка к себе. Если раньше она предпочитала ежедневно заглядывать перед работой в кондитерскую, то потом решила, что проще все время носить горсточку сладостей с собой. Кондитер вздохнул с облегчением, когда она стала появляться у него реже – правда, он сам до конца не понимал, что же его в ней так сильно пугало. Конфета тает во рту – девочка все надувает и надувает щеки. Теперь они подруги не разлей вода. Недаром раньше ее называли призрачной няней. Народная молва не дает имена на пустом месте. Мало кто из детей мог устоять перед ее чарами. «Ой, смотрите, привидение!» – испуганно восклицали они.
Начав присматривать за чужими детьми, она поняла, что именно в этом и состоит дело ее жизни – в том числе посмертной. (Надо заметить, что заняться присмотром ей порекомендовали – кое-кто заприметил ее предрасположенность к этому даже раньше, чем она сама.) При жизни ей так и не удалось найти такую работу, с которой не захотелось бы расстаться даже умерев. Да она, собственно, никогда и не работала, пока была жива. Но теперь обнаружила, что работа – не такое уж плохое занятие, как она привыкла думать.
Наконец девочка устала и заснула: теперь нужно быстро прибраться, пока мать не вернулась. Она осмотрела комнату, в которой живут мама с дочкой. На полу стоят набитые игрушками и раскрасками коробки. На стенах висят детские рисунки цветными карандашами. На тенистом балконе сушатся вещи.
Вот бы показать им эту комнату. И не только эту, а все те дома и квартиры, куда она приходила. Вот здесь, в этом самом месте проходит жизнь маленькой семьи: мама с дочкой чему-то радуются, преодолевают разные невзгоды. И кто дал людям право осуждать их? Они ведь ничего не знают от их жизни. Вот если бы они побывали у них в гостях – тогда другое дело. Можно осуждать то, с чем ты знаком. А трепать языком на пустом месте, не зная чужой жизни, не побывав у людей дома? Много же они о себе возомнили. Вот когда сами умрут, тогда и посмотрим, кто был прав. А пока их болтовня вызывала только недоумение.
Закончив все дела, она неподвижно уселась в ожидании мамы и стала рассматривать лицо спящей девочки. Наконец мама возвращается: быстро скидывает ботинки в прихожей и сразу же устремляется в дальнюю комнату, где спит ее дочка.
Присутствия гостьи мама не замечает. Да и та ничем себя не выдает. Незачем торопить события. Она сама обратит внимание на признаки ее существования: обнаружит, что девочка стала спокойнее, а дом – чище. Тогда принять факт ее присутствия будет легче. После этого можно будет перейти к следующему этапу – проявиться физически. И тогда она сможет открыто помогать ей во всех сферах жизни. Ежедневная рулетка наконец-то кончится, и между ними завяжется тесная дружба. Раньше всегда происходило именно так.
Она может сделать счастливой и маму, и ее дочку. Этим она гордится больше всего. А они – не могут. Они даже не пытаются. А она может и сделает это. Вот что отличает ее от них. Непохожесть на людей вселяет в ее сердце легкость. Она наблюдает, как мама берет дочку за руку, и удовлетворенно кивает сама себе…
Мама нежно гладит дочку по щеке и идет переодеваться. Платье в обтяжку падает на пол и стелется у ее ног, напоминая маленькую лужицу. Очередной тяжелый день подошел к концу.
Одной из них уже пора – и она исчезает. А другая – другая идет в душ, смывает с себя этот день и, уткнувшись лицом в подушку, засыпает возле своей дочери.
Эноки
Сначала Эноки никак не могла понять, в чем дело.
Все началось неожиданно. Без предупреждений, без объяснений – люди стали к ней приходить – и их было много. Эноки не знала, зачем они к ней приходят. А когда наконец догадалась – то была ошарашена.
Она, конечно, знала, что тело у нее с некоторыми особенностями. А именно – на стволе, ближе к корням, у нее было два крупных бугра. Но она не придавала этому значения – у каждого найдется какая-нибудь странность, а то и не одна – даже у заурядного деревца. Ничего удивительного. Сегодня это принято называть «индивидуальность». Как бы там ни было, сама Эноки совершенно не переживала на этот счет. Подумаешь – выросло там что-то.