Даже романтические отношения не представляли для меня большого интереса. Они случались, а потом заканчивались – всякий раз без особого энтузиазма с моей стороны.
Так или иначе, поработав в нескольких храмах, я обнаружила, что стала кем-то вроде странствующего каллиграфа. Каждый раз, когда я приходила в новый храм, я показывала главному священнику и его супруге свои работы – они рассматривали их с облегчением и удовольствием и отмечали, что со мной храмовая каллиграфия будет в надежных руках. В любую погоду – будь то солнце, дождь или белый снег – я смотрела на мир из своего прихрамового домика словно с некоторого расстояния. В домике я ощущала себя на краю света – и это ощущение наполняло меня спокойствием.
– А где же нэцкэ?[28] – спрашивает меня посетительница, которой я чуть ранее расписала альбом. Я думала, наш разговор закончился, когда она убрала альбом в сумку, и ушла куда-то в свои мысли. А теперь не понимала, к чему была ее реплика, и растерялась. Меня редко о чем-то спрашивают, так что мне требуется некоторое время, чтобы собраться с мыслями и ответить.
Я следую глазами по направлению ее взгляда: она смотрит на металлические нэцкэ, развешанные возле талисманов от пожара. Нэцкэ – это такие продолговатые узорчатые брелочки с колокольчиками. На пустых местах у них нанесены узоры, так что заметить их и впрямь может быть непросто.
– А вот, смотрите, с лесенками.
– Точно, вот же они! Это и есть храм Осити, да?
– Именно.
Женщина кивает головой и стремительно выходит.
Посетители нашего храма делятся на три типа:
Те, кто случайно проходил мимо и решил заглянуть;
Те, кто пришел по делу – кто-то собирает храмовые оттиски, кто-то хочет помолиться – но они не знают точно, что это за храм;
Те, кто пришел сюда ради Осити – дочери зеленщика.
Последняя категория делится еще на два подвида: первые сейчас ни в кого не влюблены, но испытывают привязанность к Осити и хотят ее посетить, а у вторых уже есть возлюбленный или возлюбленная, и они просят у Осити успеха в любви.
Я уже несколько лет работаю в этом храме – так что могу сказать, что в этом смысле он отличается от всех прочих. В другие храмы заходят только посетители первых двух типов, но поскольку в нашем храмовом саду находится могила Осити – мы можем похвастаться еще и третьей, уникальной категорией посетителей.
Начиная работать здесь, я об этом не знала – но Осити считается реально существовавшей женщиной, которую несколько сотен лет назад осудили за поджог и сожгли на костре. В те времена женщин вроде бы редко казнили таким способом, но Осити это удалось. И более того – поджог она устроила как раз-таки из-за любви! Ей так сильно не терпелось снова увидеться с любимым, что она подожгла собственный дом, чтобы переселиться во временное пристанище – в храм, где он работал. История Осити будоражила воображение, и ее пересказывали бесчисленное количество раз. По некоторым версиям, поджог Осити не совершала, а только имитировала – забралась на лестницу и стала звонить в колокол, бить в барабаны, в общем, сигнализировать о пожаре – надеясь таким образом увидеть своего любимого. В общем, сегодня ее назвали бы чересчур романтичной – с изрядной долей обсессивности. И люди, которые входят в третью категорию и приходят просить о любви в храм Осити, часто оказываются похожими на нее. Я их опознаю сразу же. Все «тройки», а это почти всегда женщины, склонны вести себя абсолютно одинаково.
«Тройка» решительно заходит на территорию храма и направляется прямиком к могиле Осити. Как и для самой Осити, для «тройки» не существует ничего другого – она смотрит в одну точку. Она истово молится и оставляет более щедрые подношения, чем другие посетители. Она оставляет на могиле Осити цветы или другие подарки, принесенные с собой. Потом она долго стоит возле могилы – наверное, разговаривает про себя с Осити и рассказывает ей о том, о чем никому больше рассказать не может. Некоторые «тройки» готовы стоять на могиле часами.
Когда «тройка» наконец отрывается от Осити, она направляется в главное здание, где снова долго и упорно молится. Здесь она вновь не скупится на подношения. Потом она заглядывает в прихрамовый домик, где сижу я, и без лишних слов покупает нэцкэ с лесенкой и несколько талисманов. Вопросов у нее не возникает – все о них она уже изучила заранее и теперь прекрасно знает их значения. В этот момент «тройка» напоминает фаната, который закупается мерчом своего кумира. Наконец она возвращается на могилу Осити с еще одной затяжной молитвой и уходит из храма – той же решительной походкой, которой пришла.
28
Традиционная миниатюрная статуэтка, которую принято было носить как часть традиционного костюма (кимоно) в качестве аксессуара.