– Задумала?
– Да. Уверена, еще не поздно. Я целый год тренировалась, чтобы проявляться вот так вот в вашем мире.
– Тренировалась? Этому, значит, научиться можно?
– Вроде того. Терпение и труд.
– Ничего себе, звучит круто.
– Да нет, это ерунда. Нет перчинки. Когда я тебе в дверь позвонила – ты наверняка тоже подумала: раз она призрак, зачем тогда звонит? Могла же она просто появиться в моей комнате. Нет, теперь я хочу по-настоящему крутую способность. Такую, чтоб он обделался от страха.
– Хм… – Я не нашлась что ответить и тоже откусила печенье. Вкусно, но уж как-то слишком изысканно, что ли. Хочется побольше ванили. Интересно, а каким был на вкус тот дораяки, который тетя мне давала после спектакля? Понравилась ли мне булочка, то бобовое варенье внутри?
– В общем, ты ведь уже поняла, к чему я веду? Твои волосы – это твоя сила, и она должна остаться с тобой. Бежать избавляться от них только из-за того, что тебя во второй раз бросил этот бегемот, – что может быть глупее? Волосы – это дикое начало внутри тебя. Его пробивающиеся росточки. Подумай как следует, как тебе с ним подружиться. Я не хочу, чтобы ты убивалась из-за какого-то мужика. Я хочу, чтобы ты сражалась как Киёхимэ. В волосах – твоя сила.
Тетина тирада заставила меня погрузиться в воспоминания. Я припоминала, что у нее и при жизни были такие склонности. То и дело она начинала распинаться про «первородную дикость», когда привозила очередной ворох домашнего мыла или когда хной красила волосы в грязно-красный. Оригинальная она, конечно, женщина. И как так вышло, что ее больше нет? Кажется, только теперь я осознала, что тетя пришла из мира мертвых. Я мысленно поблагодарила ее за то, что она выбрала навестить меня, а не Сигэру – хотя он тяжело скорбел о ней с самого дня ее смерти.
– Так ведь Киёхимэ превратилась в змею. А у змей шерсть не растет, – пошутила я.
– Я не про это. – Тетю утомляла моя въедливость. – Ты знала, что есть постановки «Девы из храма Додзё», где танцовщиц двое? – Она дерзко улыбнулась, словно на губах у нее была та самая красная помада. А потом вдруг сделалась серьезной и взяла мои ладони – да-да, с лаком цвета фуксии на ногтях. – А давай мы обе станем чудовищами? – Она посмотрела мне прямо в глаза. – Когда я освою новый трюк, ты первой увидишь меня в другом образе.
С этими словами тетя ушла – встала и вышла через дверь. «Но зачем?.. Ты же привидение, могла просто исчезнуть», – крутилось у меня в голове.
– Ты же привидение, – стоя в общественной бане, повторила я.
Слова растворились в облаках влажного пара, клубившегося повсюду.
Тетя совсем не походила на призрака. В отличие от меня – рассеянной трусихи, которая два месяца напролет крутила в голове эти дурацкие аффирмации, убеждая себя, что с ней все нормально. То ли дело тетя: в ней жизнь била ключом.
Энергично втирая в кожу органическое мыло, я обдумывала сказанное тетей. Она хотела, чтобы я «как следует» подумала, как мне подружиться с волосами. Что все это значит? Это же просто волосы, какое ей дело?
Нет, значит, это не «просто волосы». Я и сама воспринимала их совсем иначе – как ношу, от которой я пыталась отделаться. Я их сбривала, выщипывала – а они все отрастали и отрастали. Бесконечная война на истощение. И не я одна ее вела – почти все женщины сталкивались с удалением волос на теле. Я вспомнила девушек, сидевших в фойе косметологической клиники. Здесь, в бане – то же самое. Молодые, зрелые, пожилые – все скоблили станками по рукам и ногам. Комки черных волос вперемешку с пеной уносились в слив.
Как я вообще оказалась в бане? Видимо, не случайно – в тот вечер, после ухода тети, отказал нагреватель воды в моей ванной. Испугался призрака, не иначе. Какой бред, если так разобраться, – двадцать первый век на дворе, а нагреватели по-прежнему ломаются. Допотопное устройство вышло из строя и похоронило коммунальный рай современности. Я стояла голая и тщетно клацала выключателем, который отвечал мне угрюмым, сдавленным щелчком, звонко отражавшимся от стен. Когда я оставила надежду и позвонила, чтобы вызвать ремонтников, мне ответили, что они приедут не раньше чем через два дня. Целых два дня! Нет, не так я представляла себе двадцать первый век, когда читала в детстве мангу[2] и смотрела фильмы про будущее. Двадцать первый век, в котором все еще есть место сломанным нагревателям и общественным баням – это не будущее. Это какая-то жалкая пародия.
2
Литературные тексты, построенные вокруг графической составляющей, условно похожие на европейские комиксы, но имеющие выраженную национальную специфику.