– Что вы, это вам спасибо. Рада наконец познакомиться с вами. – Кикуэ открыла ящик, взяла свою визитку и нерешительно протянула ему. Она давно уже не обменивалась ни с кем визитками и успела подзабыть, как это делается по этикету.
Юта взял ее визитку и с улыбкой сказал:
– Так интересно было получать от вас сообщения. Вы ведь живете в Химэдзи, и у вас в имени иероглиф как у Окику из «Бантё сараясики»! – Несколько замявшись, он продолжил: – Я в хорошем смысле. Люблю страшные истории, вот и все.
Кикуэ понимающе улыбнулась.
– Все нормально, я привыкла. Люди часто вспоминают про Окику и ее десять тарелок. Помню, в детстве нас часто водили на экскурсии в замок Химэдзи. И каждый раз, покидая замок, мы проходили мимо колодца Окику. Все смеялись и говорили, что я – это она.
Кикуэ ничего не имела против того, что ее имя совпадало с героиней известного кайдана – истории о девушке-призраке замка Химэдзи. Даже когда ее дразнили по этому поводу. Более того, она видела в этом повод для гордости. И дело вот в чем: Окику была невероятно популярна. Возле колодца Окику вечно толпились туристы, заканчивавшие осмотр замка Химэдзи. С взволнованными возгласами они свешивались вниз, чтобы заглянуть на дно колодца. Почти невозможно было представить, чтобы кто-то прошел мимо и не обратил на него внимание. Что бы ни говорили про Окику, все знали, кто она такая, и никто не оставался к ее истории равнодушен. Мало кто из героев фольклора мог потягаться с ней в известности – даже странно, что в сувенирной лавке замка не продавали мерч с ее изображением. А Кикуэ находила любопытным, что колодец, который она всегда считала частью легенды, действительно существовал и находился в ее городе. В колодце Окику видимый и вымышленный миры сходились воедино. Это было по-настоящему удивительно.
– Могу себе представить. Я, кстати, сам родом из Химэдзи.
– Правда?
– Офис нашей фирмы находится в Кобэ, но на работу я езжу отсюда. Сейчас вот как раз шел домой и подумал, что забегу к вам по пути. То есть – примите искренние извинения, нам очень жаль, что вы получили посылку без одной тарелки. Но, чего уж, вы – Кику, вам не хватило десятой тарелки… такие параллели, что я не смог удержаться и не прийти к вам лично.
Юта улыбнулся, и уголки его глаз прорисовались четче. А Кикуэ поняла, что машинально осмотрела его левую руку на наличие обручального кольца – хоть и знала, что сейчас многие женатые мужчины не носят колец, так что отсутствие кольца еще ничего не значило.
– Кстати, а вы знаете, что здесь поблизости есть святилище Окику?
– Святилище? Нет, никогда не слышала.
– По-моему, о нем не знают даже большинство местных жителей. Оно совсем крошечное. Находится вон в той стороне. Стоит заглянуть при случае. Там находится могильный камень, на котором высечены слова «решительная женщина».
– «Решительная женщина»?
– Да, именно так. Круто, правда? Хотите, я вас как-нибудь туда провожу? Не то чтобы оно было так уж далеко, но мне там нравится, и я буду рад, если вы посмотрите его со мной.
– Хм… да, пожалуй, было бы здорово. – Кикуэ разнервничалась и, чтобы собраться с мыслями, переложила в стопку десятую тарелку Юты и стала пересчитывать тарелки с начала.
– Одна, две…
– Три, четыре, пять… – Юта изобразил зловещий тон и стал считать вместе с ней.
Кикуэ улыбнулась и продолжила – более игриво:
– Шесть, семь, восемь, девять…
Они встретились взглядами и вместе произнесли:
– Десять!
Маленькая лавка наполнилась их веселым смехом.
Кикуэ заперла лавку и, толкая перед собой велосипед, вместе с Ютой отправилась в восточном направлении. Они заболтались – Кикуэ едва не забыла запереть лавку перед уходом. Встреча с Ютой стала для нее радостной неожиданностью – Кикуэ верила, что такие встречи однажды случаются с каждым. Они вышли на широкую улицу и попрощались – дальше Юте нужно было в другую сторону, на юг. Кикуэ забралась на велосипед и поехала на север. Они уже договорились о следующей встрече.
Кикуэ крутила педали, и замок Химэдзи все отчетливее вырисовывался вдалеке. Он сиял в небесах своей необычайной белизной, и Кикуэ ощутила, как по ее щекам разливается яркий румянец.
Седьмое небо
Томихимэ смотрела на раскинувшийся под стенами замка город с выражением смертельной скуки на лице. Здесь было так высоко, что даже через узоры на окнах округа замечательно просматривалась вопреки любым капризам погоды. Из южного окна открывался вид на хоммару и ни-но-мару – внутреннюю и внешнюю крепости соответственно. За рвом начиналась главная улица, которая вела к станции Химэдзи, а дальше начиналось море. Ландшафт Томихимэ знала как свои пять пальцев. Ничего выдающегося в нем не было. Бросив взгляд на небо, где мирно сосуществовали облака и дым фабричных труб, Томихимэ широко зевнула.