Не знаю, что подумала Женя, но она сильно смутилась. Вообще смущаться было от чего. На кухне регулярно звучали развёрнутые рассказы из откровений Алеси, которые Женя слушала с большим интересом. Это когда разговаривать на ретритах было нельзя. Мне их тоже приходилось слушать, потому что я работала на кухне.
Иногда откровения Алеси меня раздражали, потому что своих личных проблем хватало. Иногда интересно было послушать, отвлечься, почувствовать, что не у тебя одной трудности в личной жизни.
Но мне как-то не приходило в голову кого-то этим упрекать, или одёргивать, или жаловаться Учителю. Людям это было нужно, и рассказы Алёны звучали регулярно.
Так я познакомилась с захватывающими историями о том как второй муж Алеси разрывал на ней одежду и кричал, это всё моё. Как он подолгу смотрел на спящую Алесю. Об отношениях её мужа с кошкой. И о том, что он обещал убить Алесю, если она ему изменит. А она это всё равно сделала и открыто заявила про измену.
Муж ударил кулаком в стену, но Алесю не тронул. Наоборот, просил не уходить. Но в итоге они всё равно расстались, поломав друг друга. Она так и сказала: «Мы друг друга поломали». И сожалела, что муж перестал ходить к Учителю.
Вот такие истории. Женя и Алекс вообще были талантливыми слушателями. С ними и Учитель любил пообщаться, рассказать что-то из своей такой необычной, интересной жизни. Он подолгу общались в перерывах между зимними работами в Храме. Не всем дано уметь так слушать.
Глава 8. Когда начинаешь видеть сознание.
Начался цикл новых практик. Учитель вводил в видение слоёв сознания. Это были практики из цикла Шаматхи и Випашьяны.
Было несколько занятий с различной структурой. К этому времени моя чувствительность настолько усилилась, что восприятие состояний, которыми была наполнено место созерцания, стало отчётливым и явным. Эти состояния набрали большую силу. И занятия в основном проходили на улице во дворе Храма. Пространство помогало развернуться переживаниям.
Учитель руководил процессом. Рассказывал о дхьянах, стадиях медитативного погружения. Рассказывал о слоях сознания. Я не была в состоянии глубокой дхьяны. Я просто настроилась и чувствовала Учителя, так мне было интересно, и так нравились эти знания и состояния. И в какой-то момент я просто увидела своё внутреннее пространство. Точнее я даже не знаю, чьё это было пространство. Было ощущение общего поля собравшихся, и особенно поля Учителя.
Под комментарии Учителя, я увидела сознание, разделённым на слои. Один слой был мыслепотоком бурлящим и мощным в постоянном движении. А под ним был глубокий уходящий в бездну спокойный глубокий и гладкий слой. Вся эта картина сопровождалась переживанием мощной энергии, которая меня выносила или даже выбрасывала, за какие-то мои внутренние границы.
При этом сминались и сдавливались энергетические структуры, которые формировали моё ощущение личности. В моём сознании возникло много напряжения и чувство, что меня разрывает, или распирает. Одновременно происходил другой процесс, я находилась в глубоком слое сознания, где было чрезвычайно приятно и просторно. «Вот она какая свобода», - думала я.
После такого опыта на какое-то время я перестала переживать и вспоминать о Валерие. Да ещё и в первый раз попала на местный карьер в компании с практикующими товарищами.
Этот водоём был глубокий с водой непередаваемых лазурно сине голубых оттенков. Отвесные каменистые берега карьера и цвет воды создавали чувство глубины. Но на поверхностности воды оставалась рябь. И вот это ощущение ряби на поверхности и чувство глубины под ней резонированировало с переживанием на созерцательных практиках. Оно опять возникло на этом карьере. Я потом ещё долго вглядывалась в водоёмы в поисках этого переживания. Но оно во многом было связано с атмосферой и компанией, в которой я находилась.
Родион, который в то время жил в Храме в качестве послушника, тоже пошёл купаться. Пейзажи карьера расположили молчаливого Родиона поделиться своим опытом. Как сложно ему приходиться, когда он остаётся один в Храме. «От одиночества просто рвёт крышу, и приходится вынужденно практиковать, но потом сознание успокаивается и становится хорошо», - рассказывал Родион.
Моё же переживание устойчиво не держалось. Поначалу оно как бы задавило боль от разрыва с Валерием, но когда я выходила из переживания, боль возвращалась. Усилились реакции гнева и протеста, у меня тоже рвало крышу.