– Это просто замечательно, мистер, – Бритни пододвинулся поближе и одобрительно положил руку ему на плечо.
– Никаких контактов! – гаркнул санитар.
Старик с демонстративно равнодушным видом отмахнулся от замечания, но все же отсел подальше.
– Но это не решение проблемы, отец. Я только устранил симптом, дал отсрочку.
– О, мистер, тогда вам просто необходимо поговорить с доктором Грантом. Он очень хорошо разбирается в симптомах. Один раз, когда Пирсу стало совсем дурно, он такую таблетку ему дал, что тот спал целых два дня. Мне такого не дают…
Последнее предложение Бритни произнес с нескрываемым разочарованием и Норман начал сомневаться, нужна ли ему вообще такая помощь? Как можно полагаться на человека, чье сознание затуманено лекарствами, и ему это нравиться? Но особого выбора не было.
– Я пришел попросить тебя кое о чем, – после непродолжительных раздумий продолжил Норман.
– Это вы зря. У меня ничего нет. Все вещи забирают, когда привозят сюда.
– Ты должен провести меня кое-куда. Понимаешь?
– Нет, мистер, не понимаю, – старик растерянно пожал плечами, – Здесь кроме двора и зала для игр ходить некуда, а в другие места меня не пускают, так что проводник из меня совсем никудышный.
– Ты помнишь, как рассказывал мне про болезнь, поглощающую целые миры? Вспомни, отец, постарайся.
Бритни снова посмотрел на своего собеседника, но на этот раз в глазах старика отчетливо читалось не обычное лукавство, а сильное умственное напряжение. Он будто через много-много лет встретил своего старинного друга детства и пытался вспомнить его имя.
– Норман? – наконец смог выдавить он из себя, – Сынок, это ты?
– Да, отец, это я.
– Господи, как же ты повзрослел.
– Сейчас не время для сантиментов. Я должен закончить начатое, и ты должен мне в этом помочь.
– Но я не понимаю…
– Та болезнь, о которой ты рассказывал мне в детстве, та, к приходу которой ты готовил меня – это вовсе не болезнь, а вторжение.
– Вторжение, – повторил за сыном Бритни и озадаченно потер лоб. Действие лекарства ослабевало, но мысли все еще путались, и текли медленно, словно кисель.
– Да, инопланетное вторжение сверхразвитой цивилизации, которая, судя из того что я узнал, не воспринимает человечество как носителей разума. Они никого так не воспринимают.
– Вторжение инопланетной цивилизации, – опять повторил Бритни, переосмысливая все происходящее, и химия в крови никак не ускоряла процесс.
– Я хочу, чтобы ты вспомнил свое видение, чтобы ты вспомнил, откуда они пришли, где их родной мир. А затем ты должен будешь провести меня туда.
Теперь, когда Бритни постепенно приходил в себя, слово «провести» в его голове приобрело нужный контекст, и старик испуганно взглянул на сына.
– Нет, Норман, не заставляй меня. Ты же знаешь, ОН мне не разрешает. ОН говорит, что я не должен больше путешествовать, это слишком опасно.
– Передай ЕМУ, что этот риск оправдан. Ты проведешь меня прямо в сердце Высших, и я расскажу им, кто мы такие. Я объясню им, что есть и другие виды, что есть те, с кем стоит считаться.
– А что если они не послушают, что если не поймут, или не заметят?
– Отец, я купил этот дорогой костюм, чтобы от лица всего человечества прийти с ветвью мира к существам, способным покорить галактику и надеюсь на успех. Но раз ты настроен иначе, то поспешу тебя заверить, что у меня было много времени все обдумать и как следует подготовиться, – Норман одним ловким движением оттянул рукав пальто, оголяя запястье и часть предплечья. Вся кожа руки, которую скрывала одежда, была плотно усеяна множеством закорючек и черточек, – Если мирные методы не подействуют, тогда я готов показать им, что значит истребление. Я сам устрою вторжение, и тогда они точно все поймут. А если не поймут, тогда я окрашу Млечный путь в цвет их крови, какой бы она не была, хотя было бы крайне неловко, окажись она белой.
– Сынок, – Бритни немного отстранился и заглянул в глаза Норману, – я тебя таким не помню.
– С последней нашей встречи я много пережил и не сказал бы, что это был положительный опыт. Девять раз на моих глазах человечество прекращало свое существование, а я все равно продолжал пытаться. И теперь, когда у Земли снова есть время, а я прошел половину пути, ты просто не можешь сказать мне «нет».