– Да, потому что ни о чем другом здесь и не говорят! И будь я проклята, если позволю испортить сегодняшний вечер.
– Жанетт, пожалуйста, держи себя в…
– Нет уж. – Она скрестила руки на груди, тяжело дыша. – Ты доверил организацию бала мне, и я не хочу, чтобы это проклятое шоу опять пустило все под откос.
Ее гнев стал почти осязаемым, особенно при виде ничего не подозревающих гостей, которые явно были в восторге. В предвкушении новых развлечений все уже забыли о роскоши бального зала. Каллии даже стало немного жаль Жанетт. Она так долго планировала, представляла и воплощала этот вечер, но, стоило ее отцу сказать несколько слов, и праздник теперь принадлежал не ей, а ему.
– Ты знала об этом?
Демарко стоял рядом с ней, слегка в отдалении от остальных, и мрачно наблюдал за тем, как дочь препирается с отцом. Слуги тем временем сняли покрывала с трех больших и пустых хрустальных чаш, которые поблескивали у камина. Лицо Демарко приняло странное выражение, которая Каллия не могла разгадать, но злобы в нем не было. Только какая-то смутная тревога.
– Нет, не знала. – В какой-то степени это было правдой. – Но остальные, похоже, знали.
Она бросила взгляд на других конкурсантов, одетых в цилиндры, как и их наставники. Они обменивались усмешками поверх бокалов и перешептывались с таким видом, будто весь этот хаос целиком и полностью их рук дело.
– Прости, – выдохнул Демарко, проследив за ее взглядом. – Я должен был знать. Я бы… сделал что-ни- будь.
– Перестань. Ты не виноват. – Каллия нежно погладила его запястье. – Это они пусть боятся.
Брошенный вызов манил ее. Дразнил, разжигая желание победить, которое становилось лишь сильнее от непредсказуемых препятствий.
Эти болваны видели в ней слабый цветок: отними у него солнце и влагу, и он засохнет. Но она была упрямым растением, из тех, что укореняются где угодно, лишь бы выжить. Они ошиблись, думая, что препятствия на ее пути дадут им фору. Такие цветы, как она, прорастали даже сквозь трещины в камне.
– Ты уверена, что хочешь выступить? – спросил он, когда Каллия повела его к остальным участникам. Она шла с высоко поднятой головой, а вот у Демарко под скулами ходили желваки. – Это нечестно. У нас нет подходящей сцены, нет времени на подготовку…
– Весь мир для нас сцена, Демарко. Мы готовились намного больше, чем все остальные, и они это знают. – Она усмехнулась, увидев выражение его лица. – Не паникуй. Ты прекрасно знаешь наш номер. Все фокусы на мне, а ты здесь для красоты. – Каллия подмигнула и сжала его руку. – Сегодня нас ждет победа.
Произносить это слово было приятно. Она почти чувствовала вкус близкой победы. Остальные участники вовсе не излучали такую уверенность, когда они с Демарко подошли ближе.
– Вот так сюрприз нам сегодня устроили, – произнес с недоброй усмешкой один из оставшихся конкурсантов. – Волнуетесь?
Каллия сверкнула ослепительной улыбкой.
– Разве что за вас.
Тот побледнел, но остальные браваду не растеряли. Гости поглядывали на них со стороны и взволнованно перешептывались, дожидаясь начала представления.
В тесный кружок участников ворвался Эразмус. Его глаза хитро сверкали.
– Прошу прощения за внезапные изменения, – сказал он. – Нужно же как-то держать в напряжении зрителей, да и участников.
– О да, уверена, что отношение ко всем участникам было одинаковым и все узнали обо всем только что. – Лотти возникла рядом с распорядителем, устремив змеиный взгляд на мужчин в цилиндрах. – Правда, госпо- дин мэр?
– Госпожа де ла Роза, кто позволил вам влезать на наше закрытое совещание? – фыркнул Эйлин. – Я не понимаю, на что вы намекаете.
– Конечно понимаете. Все, что нужно, я услышала в нашем недавнем интервью об отношении к конкурсантам. Вы сказали, цитирую: «Мужская солидарность всегда была и будет. Мы держимся вместе». – Она поморщилась. – Похоже, это касается и нарушения правил.
Мэр покраснел, прожигая ее разъяренным взглядом. Впрочем, не таким разъяренным, как у Эразмуса, который в гневе повернулся к нему.
– Вы всем рассказали?
– Не всем, – колко вставил Демарко.
– Вот так сюрприз! – всплеснул руками распорядитель. – Что ж, как известно, только слабые игроки стремятся обойти правила игры.
– Эта игра не только ваша, Рейн. Да, наши руки связаны этим дурацким контрактом, но правила придумываете не только вы. Какая разница, справедливо все или нет? Такова жизнь, – торжествующе объявил мэр, щелкнув пальцами. – Нет, такова сцена! А если кто-то из участников слишком волнуется и не готов выступать – что ж, боюсь, здесь им не место.
– И правильно, бойтесь, – вставила Каллия, уперев руки в бока. – Потому что я готова.
«Ты не готова».
Слова, сказанные Джеком, отозвались в памяти. Она не хотела их слышать. Она их ненавидела.
Каллия сделала глубокий вдох.
«Ты ошибаешься».
Она была готова, давно готова.
Мэр что-то раздраженно пробубнил и повернулся к гостям. На лицах конкурсантов и судей отразилась досада, хотя были и те, кто улыбнулся. Демарко, как ни странно, в их числе не было. Каллия не знала, как это понимать, но ее тревога немного улеглась, когда гости притихли, а слуги закончили расчищать центр зала.
– Вместо того чтобы переходить в главный театр, – снова обратился к гостям мэр, натянуто улыбаясь, – мы решили, что бальный зал станет отличной ареной для нашего финального раунда. В конце концов, Двор Зеркал в свое время тоже служил местом для представлений. А сцена находился прямо у нас под ногами. – С этими словами он поднял руку в перчатке и согнул два пальца. – Гос- пода?
Раздался резкий скрип ржавого металла, и Каллия вздрогнула. Пол, на котором совсем недавно танцевали они с Демарко, пришел в движение. Слуги в изысканных черных костюмах подняли участки пола и установили их вертикально. В центре зала образовался круг. Шесть поднятых панелей напоминали лепестки, раскрывшиеся прямо под самой большой люстрой. Гости начали аплодировать, восхищаясь великолепной конструкцией. Блики наполнили зал неземным сиянием. Сцена была похожа на ярко освещенную клетку, в которую мог заглянуть каждый.
Клетку, целиком состоящую из зеркал.
Каллия побледнела. Зеркала опасно поблескивали, как острые лезвия ножей, занесенные над разделочной доской. Она готова была схватить Демарко за руку и оттащить его в сторону или вовсе сбежать, но в это мгновение мэр повернулся к ней.
– И поскольку нашей прекрасной Каллии не терпится выйти на сцену, – объявил он, почти не скрывая злорадства, – будет справедливо, если ей достанется честь выступить первой.
Дэрону отчаянно хотелось что-нибудь сломать.
Это просто не могло продолжаться. И все же он приблизился к образовавшейся в центре зала сцене вслед за Каллией. Та, как и Дэрон, пребывала в растерянности, хотя еще недавно ее переполняла решимость порвать соперников в клочья.
– Мне… Мне нужно переговорить с Ааросом насчет музыки. Я сейчас… – Даже не закончив предложение, она кинулась к своему ассистенту, который ждал ее возле зеркального круга. Несмотря на спешку, в ее взгляде читались расчетливость и сосредоточенность. Каллия никогда не позволяла противнику застать ее врасплох. В отличие от Дэрона.
Когда слуги подняли зеркала, ему пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы справиться с желанием сбе- жать.
– По-твоему, это хорошая идея, Дэрон? – Рядом возникла Лотти. Только ее не хватало. Ему нужно было сохранять спокойствие.
– О чем ты?
– Думаю, ты и сам понимаешь.
«Эва».
– Это другой номер, – процедил он сквозь зубы. – Совершенно не похожий на тот.
Все будет иначе. К зеркалам они даже не подойдут. Их близость и без того действует ему на нервы, поэтому он сосредоточит свое внимание на Каллии. Только на ней.
И она победит. В этом он никогда не сомневался.
– Я не это имела в виду.
Новая, тихая паника просочилась в его душу, когда Лотти вцепилась в него с горящими глазами. Он никогда не видел на ее лице такого отчаянного, испуганного выражения.