Фося посмотрела на Шарафа и злобно взглянула на, преградившую проход, девушку. Афосия явно не хотела слушать команд. Да и что сказать, она не терпела запретов, но Эрс, бывало, слушала. Но, скорее всего, причиной служили объяснения, которые сопровождали запреты и указания.
Вспомнив о не произнесенном объяснении, девушка поспешила исправиться:
— Он же не какой-то Сертан с улицы. Ты знакома с ним давно и точно знаешь, Шараф проявляет уважение к тебе и не нарушает личные границы.
Шараф, за спиной Фоськи, прошуршал лапой по мордочке, закрывая глаза.
— Ну начинается.
Соглашаясь с «пленником» Фося, закатила глаза и вздохнув, приготовилась выслушивать нравоучения.
— Тогда и ты должна взамен проявлять равное уважение, — заметив бестолковость аргументов, Эрс не спешила останавливаться.
Приоткрыв зеленый глаз, Сертан посмотрел на нее.
— Долшна?
— Еще как! Не позволительно так себя вести образованному человеку, прекрасно знающему правила поведения…
— Ладно! — Фося вскинула руки, желая остановить поток, полезной для нее, информации. Она отпустила Сертана, откинув лапу. — Валяй!
Теперь Шараф осмотрелся. Указав на проход во дворы, он направил группу по правильному маршруту. Фоська поплелась следом. Как же с ней все-таки бывало трудно! Эрс иногда винила себя за вмешательства в их отношения, но осознав, что никто кроме нее не намерен помогать, она отбрасывала навязчивые мысли и поставила для себя единственное правило: «Вмешиваться, только когда обстоятельства того требуют!»
Тянулись переулки, серость скрывалась за не яркими пятнами развешенной на веревках одежды. Шараф был прав, солнечный, шумный мир отступал перед неспешными оттененными переулками. Обитатели солнечной стороны назвали бы окружение серым или даже, бесцветным, привыкнув к ярким пятнам, рябящим в глазах белым юбкам, неуловимым лучам, словно окрашивающим серый мир в яркие пятна. И им было не понять жителей ночных.
Жизнь солнечной стороны прерывалась с восходом луны, пока обитатели ночных улиц выходили на прикрытые досками улицы, зажигали свечи, расстилали яркие ковры, покрывали закрытые от солнца проходы от дома к дому нитью с поблескивающими осколками самых разных цветов и уносились в танец под музыку старой флейты. Или же, собирались в полуразрушенном доме на тканевых настилах, зажигали, приросшие воском к каменному полу, низкие свечи и наблюдали за театром теней, сокрытым за сшитыми кусочками ткани с мешков.
Из полуразбитых окон виднелся колышущийся свет и восклицания.
— Нам сюда, — прошептал Шараф, крадясь к входу в дом, откуда слышалась уверенная речь. — Только тише! — он прошел к покосившейся двери и отодвинув нить с покрашенной тканью, в виде флажков, приоткрыл дверцу.
На темную улицу вылился неяркий свет. Перед маленьким Сертаном, наряженном в плащ из ткани и шлем из кусочков труб, стояла маленькая Сертанка, держа в лапках две палки. Над ней возвышался, воссозданный из заплаток, стеклышек, железок и бумаги, дракон. Морда угрожающе сверкала в потрескивании свечей.
— Вот, благородный рыцарь Чарльз! — прорычала девочка-игуана, двинув палками в сторону «рыцаря». — Пришел мне на ужин! Я проглочу тебя и твои досп… — она замолчала и ухватившись за палки, попыталась вновь произнести. — Я проглочу тебя и твои досп… Тебя и все то, навешенное на тебе, железо, сверкающее в моем дыхании, полетит в гору золота!
— Это мы еще посмотрим! — и мальчик-ящерица выставил перед собой самодельный меч из деревяшек, перевязанный нитями. В один миг, дракон понесся в сторону рыцаря и одним движением, морда огромного существа слетела с длинной шеи, со стуком и звоном упав на каменный пол.
Послышались поспешные аплодисменты маленьких Сертан, наблюдающих за выступлением.
— Вот! — воскликнув маленький Сертан, покопавшись в упавшей драконьей голове и вытащив обкрученный тканью каркас в виде драконьего черепа. — Драконий череп! Вот мой трофей! Доказательство подвига, достойное короля!
Наступила тишина и из нее вновь возродились аплодисменты маленьких зрителей.
— Моя любимая часть, — прошептал Шараф, вместе с Афоськой наблюдающий за театральной постановкой.
Выступление явно было не закончено, но Шараф повел в переход по коридору и вывел на новую улицу, по которой висели самодельные кривоватые листовки, пестрящие ошибками, но приглашающие посетить представление: «Подвиг рыцаря Чарлза».
Сертан подошел к двери и послышался стук. Подождав некоторое время, с сомнением, он снова постучался в ветхую дверь, которая казалась сейчас вывалиться на порог. Но, даже с такими дверями Сертаны не заходили без разрешения хозяев. Шараф когда-то рассказывал, здесь, не смотря на внешнюю отстраненность от солнечной стороны, все еще ценят этикет.