– Это было вынужденное действие, – ответил дядюшка Томас. – Кроме того, какого чёрта! У них куча домов! Ты придаёшь этому факту слишком большое значение. – Он погладил себя по подбородку. – Братик! Пожалуйста. Они тебя послушают. Скажи им, что это в последний раз.
– Я не буду этого делать, – мрачно ответил Карл.
– Тогда мне ничего другого не остаётся, как позвонить Лео и сказать ему, что ты уложил его маленькую подружку на спину, – сказал дядюшка Томас елейным голосом. – И я думаю, что я могу позвонить маме и папе – они любят слушать новости о своём любимце.
– Делай что хочешь, – сказал Карл, взял меня за руку и повёл по коридору мимо дядюшки Томаса. Я преодолела искушение вырвать у него руку и предложить дядюшке Томасу все свои деньги, лишь бы он не звонил Лео. Но, во-первых, на счету у меня было не больше 350 евро, а, во-вторых, тем самым дело было бы не улажено, а всего лишь отложено.
Сейчас я могла лишь надеяться, что я буду уже далеко, в Мадриде, когда он позвонит Лео. Или мне надо было опередить дядюшку Томаса и позвонить самой. Это было бы, пожалуй, разумнее всего, да и морально так было бы правильно. Но я, надо признать, была слишком большой трусихой, чтобы даже подумать об этом.
Мы с Карлом расстались на пару часов – мне надо было уложить чемодан и проинформировать семью о моих спонтанных планах уехать, а Карл должен был купить мне билет на самолёт. В четыре часа дня мы собирались встретиться в аэропорту Кёльн-Бонн.
Бросая шмотки в чемодан, я напропалую врала по телефону. Родителям я сказала, что Лео порвал со мной и что я настолько подавлена этим, что больше не смогу без слёз переступить порог юридического факультета. Поэтому я на пару недель отправлюсь с подругой в Мадрид, чтобы прийти в себя.
Моя мать легко проглотила эту историю – наверное, её очень отвлекло рождение внучки. Она поняла моё желание уехать и назвала Лео «бессердечным глупцом», потому что он «отказывается от такой замечательной девушки, как ты», но она хотела знать, кто такая «эта Карла». Да, конечно, я могла придумать имя и получше, но мне не пришло в голову никакого другого. Карла Мюллер. Карла была воплощением всех мыслимых достоинств, но у неё тоже были ужасные проблемы в личной жизни, и она решила сделать перерыв в учёбе. У неё не было пирсинга, она не посещала дискотек и ночных клубов и бегло говорила по-испански. А лучше всего было то, что у её тёти имелась квартира в Мадриде. Там мы сможем бесплатно жить, а тётя будет о нас заботиться и покажет нам город. Моя мать решила, что всё это звучит очень разумно. Мой отец крикнул из глубины комнаты, что он переведёт мне деньги на эту поездку, а я должна держать выше нос, мой настоящий когда-нибудь появится, и если я хочу, то он этому Лео задаст.
– Не надо, – ответила я. Мой отец в своё время «задал» и Оливеру Хензельмайеру. Он дружелюбно посмотрел на него через свои круглые очки и сказал ему: «Молодой человек, это не очень красиво с вашей стороны». Наверное, Оливеру из-за этого до сих пор снятся кошмары.
В дверь позвонили.
– Мама, я должна закончить разговор, это моя соседка, мне надо отдать ей цветы для полива. Я позвоню, как только приземлюсь.
– Мы тебя любим, моя дорогая, – сказала мать. – И помни: это не конец света. Будет ещё много мужчин.
– Хватит и одного, – крикнул из глубины комнаты отец.
– Я это и имею ввиду, – сказала мать.
Я открыла дверь. Вместо соседки в коридоре стоял Лео. Я чуть не захлопнула дверь перед его носом, но вместо этого застыла на месте и с ужасом смотрела на него.
– Привет, – сказал Лео, прошёл в комнату и чмокнул меня в щёку. У другой щеки я всё ещё держала телефон.
– До вечера, мышка, – сказала моя мать и положила трубку.
Лео выглядел отдохнувшим, его голубые глаза излучали бодрость, и он даже улыбался мне.
– Ты выглядишь ужасно, – сказал он. – Мне очень жаль.
Я открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Правда, мне удалось дрожащей рукой положить на место телефонную трубку. Нет, эта задница дядюшка Томас наверняка ещё не позвонил Лео, иначе он не был бы таким… расслабленным. Даже в наилучшем расположении духа. Вряд ли он смог бы так притворяться.
– Иногда я бываю таким бесчувственным, – сказал он.
Я сглотнула.
Лео погладил меня по щеке.
– Извини за вчерашний вечер, мне очень жаль. И мне вдвойне жаль, потому что по тебе видно, что ты наверняка всю ночь глаз не сомкнула.
Это верно.
Взгляд Лео упал на открытый чемодан, лежащий на кровати, и на кучу шмоток и книжек вокруг.
– Такое впечатление, что ты решила надолго уехать к родителям. Ах, Каролина, я совсем этого не хотел.