Фрау Картхаус-Кюртен крутила в пальцах карандаш.
– Может быть, вы хотите мне рассказать, почему вы влюбились в своего мужа? – Я точно видела, что она старается выглядеть не любопытной, а профессионально-отстранённой.
Тебя это совершенно не касается. Но я вряд ли могла всё время сеанса просто сидеть здесь, молчать, как упрямый ребёнок, и размышлять о том, какой второе имя могло быть у фрау Картхаус-Кюртен. (Кримгильда? Кунигунде? Должно быть что-то ещё более ужасное, чем Керстин, иначе она бы не сократила его до одной буквы). За её стулом на стене висели часы, минутная стрелка которых едва сдвинулась с места. Поэтому я просто сказала:
– В Карла были влюблены многие студентки. Он преподавал историю искусств, и на его семинарах было всегда очень много народу. Он был просто очень… харизматичный. Необычный, умный и остроумный. И действительно привлекательный. Но я влюбилась в него не поэтому.
– Нет?
– Нет.
Она подождала некоторое время, не продолжу ли я говорить сама, а потом спросила:
– И почему вы в него влюбились?
– Потому что он был первым мужчиной, который меня не боялся.
– Вы думаете, мужчины вас боялись? – Она что-то написала в своей тетрадке и при этом кивнула.
– Многие мужчины боятся умных женщин, – ответила я.
– Ох. Это интересно. – Она вздёрнула брови, приняв слегка насмешливый вид. – Может быть, вы поясните подробнее?
Я выпрямилась на стуле и подняла подбородок.
– Мой IQ – 158. Школу я закончила в 16 лет, в 19 у меня уже был диплом геофизика и метеоролога. Мужчины, с которыми я в то время знакомилась, считали это несколько… устрашающим. – И неэротичным. Хотя мужчины любят говорить, что им важен интеллект в женщине, но они при этом не допускают, что женщина может быть умнее их самих. Во всяком случае, не так, чтобы они это заметили.
Фрау Картхаус-Кюртен недоверчиво разглядывала меня. Очевидно, в её глазах я не выглядела человеком с IQ 158. Я стала думать, стоит ли мне рассказывать ей про музыкальные инструменты и пять иностранных языков. Но тем самым я снова ткну её носом в моё детство, и она начнёт рыться там в поисках какой-нибудь детской травмы. Как известно, все высокоодарённый дети учатся играть на скрипке и могут выбрать для изучения китайский язык. Вместо этого я играла на мандолине и клавесине, потому что клавесин как часть наследства тётушки Эльфриды уже стоял у нас доме, а преподавательница мандолины ходила с моей мамой на гимнастику позвоночника. При этом преподавательница мандолины была урождённой полькой, а учитель клавесина, которого где-то откопала моя мать, был из Кореи. Поэтому я учила одновременно польский и корейский, чтобы мой незагруженный мозг не скучал. Не то чтобы всё это пригодилось мне во взрослой жизни. Но людей, когда они слышали о моих дарованиях, это впечатляло.
Фрау Картхаус-Кюртен откашлялась. Я решила, что она уже достаточно впечатлена.
– И после геофизики и метерологии вы начали изучать историю искусств и влюбились в вашего профессора?
– Это называется метеорология, – ответила я. – Нет, тогда я начала заниматься юриспруденцией. При этом я познакомилась с Лео, моим первым настоящим парнем.
– И у Лео не было страха по поводу вашей интеллигентности? – Опять в её голосе промелькнула тень насмешки.
– Нет, но потому, что он о ней не знал. – Чтобы побыстрей покончить с неприятной частью истории, я не стала дожидаться её следующего вопроса и сказала: – Мы были вместе пару месяцев, когда он представил мне своего отца. Это был Карл.
– Но это же не тот Карл, за которого вы потом вышли замуж? – Фрау Картхаус-Кюртен выдала себя окончательно: она идиотка.
– Нет, просто какой-то Карл, про которого я вам рассказываю, чтобы как-то убить время, – ответила я. – Знаете, какой был у Карла девиз? Держись подальше от идиотов. Он говорил, что это единственное, что нужно учитывать, чтобы быть счастливым. Может быть, он был прав и я потому так несчастна, что мне не удаётся после его смерти держаться подальше от идиотов.
Фрау Картхаус-Кюртен посмотрела в свои записи.
– Так что, я правильно поняла? Ваш муж был отцом вашего первого парня?
Боже мой.
– Да, вы правильно поняли. Я порвала с Лео и полетела с Карлом в Мадрид. Он как раз получил там место. Через год мы поженились.