― Джесс, ― говорит он, стуча в дверь. ― Открывай.
Я, конечно, не смогу сидеть здесь всю ночь, но, даже подумать о том, чтобы выйти к нему, гораздо хуже, чем этот холодный пол.
― Джесс, ― снова говорит он. ― Ты меня неправильно поняла.
И как это еще можно было понять?
Подтягиваю колени к груди и прячу в них лицо, делая несколько глубоких вдохов. Я должна встретиться с ним лицом к лицу, но боюсь, что он увидит стыд, который пытаюсь скрыть. Я медленно встаю на ноги и в нерешительности останавливаюсь у двери. Сделав еще один глубокий вдох, распахиваю ее и спокойно смотрю на него. Ему меня жалко. Я вижу это. Просто замечательно. Нужно снова заснуть и забыть о случившемся.
― Все в порядке, Дими, ― говорю я, протискиваясь мимо него. ― Я слишком много выпила. Я не подумала. Я понимаю. Ты не хочешь меня. Я все неправильно поняла. Это не твоя вина. Это…
― Господи, Джесс, заткнись, нахрен.
Я поворачиваюсь к нему, разинув рот.
― Извини?
― Закрой. Свой. Рот.
Я скрещиваю руки на груди.
― Не надо быть таким хамом.
Он улыбается. Чему он улыбается? Димитрий подходит ко мне с таким выражением лица, что я делаю два шага назад. Подойдя, он обнимает меня за шею и притягивает к себе так близко, что я чувствую теплое дыхание на своих губах. И перестаю дышать.
― Я не поцеловал тебя в ответ, потому что не так должно было быть. Ты говорила, что хочешь, чтобы поцелуй был потрясающим, будет важным для обоих. А ты проснулась и бросилась ко мне, это совсем не так, как должно было случиться. Нет, у тебя должен быть мужчина, который прильнет к тебе, чтобы ты забыла, как дышать.
Я задыхаюсь. Он делает то, о чем говорит.
Димитрий проводит пальцем по моей щеке.
― По твоей коже должны бежать мурашки.
Мурашки бегут по мне от макушки до пят.
― Ты должна чувствовать, будто вся ожила, что не можешь думать ни о чем другом, кроме ощущения губ мужчины на твоих губах.
Я облизываю нижнюю губу и делаю шаг ближе, прижимаясь к нему всем телом.
― Ты хотела, чтобы это было незабываемо, ― тихо говорит он, глядя на мои губы. ― Я просто хочу убедиться, что так оно и будет.
― Ох, так ты… ты? ― шепчу я.
― Да, детка, да. Теперь, мы можем сделать это потрясающим или снова позволить тебе избить меня своими губами.
― Пусть будет потрясающе, ― слабо улыбаюсь я.
― Думаю, ты правильно выбрала. Готова?
Я все еще улыбаюсь, когда он приближается. Кажется, прошла вечность, пока его губы, наконец, коснулись моих, но когда это происходит, взрываются фейерверки. Его губы мягкие, влажные и такие, черт, жаждущие. Хочу прижаться к нему, взять как можно больше, почувствовать как можно больше. Он стонет, сгребая рукой мои волосы и оттягивая голову назад, чтобы углубить поцелуй.
Я много фантазировала о том, как будет ощущаться первый поцелуй, но этот перевешивает их все. От того, как двигаются губы Димитрия, мои мысли путаются. Когда язык скользит мне в рот и сплетается с моим, у меня колени подгибаются. Я поднимаю руки, чтобы прижаться к его груди, и тут же вспоминаю, что он не любит прикосновений. Я медленно опускаю руки вниз. Кажется, это ему нравится настолько, что он слегка наклоняет меня назад, целуя меня еще жарче.
К тому моменту, как мы отрываемся друг от друга, мое тело пульсирует, а губы припухают. Я прижимаю к ним кончики пальцев и смотрю ему в глаза.
― Это было…
Он ухмыляется.
― Достойно твоих фантазий?
― Лучше, ― выдыхаю я. ― Гораздо лучше.
Его взгляд смягчается, и лучики разбегаются от глаз, когда он улыбается.
― Я очень рад.
― Ты, определенно, попал в первую десятку, ― улыбаюсь и я.
Он хохотнул.
― Поспи немного.
Мы подходим к кровати и забираемся обратно. Я чувствую его рядом с собой, хотя он и не прикасается ко мне.
― Дими?
― Ммм?
― Спасибо.
Он долго молчит.
― В любое время, ― наконец шепчет он.
~ * ГЛАВА 18 * ~
Джесс
― Возьми его, там есть мой номер и Люка. Если потеряешься в толпе, сможешь позвонить мне. Я заберу его, как только мы выберемся отсюда, но пока мы здесь, он тебе понадобится.
Я смотрю на телефон, который только что дал мне Дими, пока он тащит меня через толпу. Мы у бойцовского клуба: ему нужно больше информации, хотя он и не говорит, какой. Мне не улыбается видеть, как он снова дерется, но теперь, когда мы снова на суше, он ни за что не выпустит меня из поля зрения.