― Скажи «стоп», и я остановлюсь. Ты меня слышишь?
Я киваю, хотя он этого не видит.
― Детка?
― Д-д-да.
― Раздвинь ноги, дорогая.
Мои ноги дрожат, когда я позволяю им раскрыться. О Боже, о...
― Еще шире.
Я даю им просто упасть в стороны, ничего не утаивая. Димитрий благодарно рычит и опускает свой рот к моей открытой киске. Как только его теплые губы прикасаются к ней, я задыхаюсь. Этого я никогда не представляла себе даже в своих самых смелых фантазиях. Он обвивает руками мои ноги и использует их, как рычаг, чтобы притянуть меня еще ближе к своему рту. Его язык скользит между моих складочек и щелкает по клитору.
Я неосознанно выгибаю спину, когда внезапная вспышка удовольствия пронзает тело.
― Д-д-дими, ― выдыхаю я. ― Боже!
Он глубоко засасывает клитор в рот, а потом продолжает щелкать по нему языком. Его дыхание согревает мою плоть, а руки крепко обнимают бедра. Все это так волнующе. Не хочу, чтобы оно закончилось. Димитрий скользит пальцами вокруг моего входа. Но как только палец проскальзывает внутрь, я напрягаюсь.
― Дими, ― вскрикиваю я. ― Я... Я не...
Он убирает палец и поднимает голову, глядя прямо на меня.
― Я не сделаю тебе больно, детка, и если ты этого не хочешь, то мы не будем это делать.
Я смотрю на него, моя грудь поднимается и опускается, а тело заводится до абсолютного максимума. Я доверяю ему, знаю, что он не причинит мне вреда. И знаю, что не хочу провести остаток своей жизни в страхе. Он не Роджер. Он не Роджер.
― Я хочу этого, ― шепчу я.
Он внимательно изучает мое лицо, но кивает и двигается вниз, смыкая рот над моим клитором снова. Его пальцы танцуют вокруг моего входа, поглаживая и скользя, прежде чем он медленно нажимает одним внутрь. Я снова выгибаю спину и стискиваю зубы. Это Димитрий. Димитрий. Он сгибает палец, и я чувствую, как он гладит тот мягкий комочек нервов, который заставляет мое тело ожить.
Это Димитрий. Да. Это Димитрий.
Он скользит пальцем внутрь и наружу, пока его рот продолжает поглощать меня. В какой-то момент мое тело начинает дрожать, а глаза закатываются, когда я чувствую себя на краю взрыва. И на последнем ударе языка Димитрия и толчке пальца я кончаю. О! Я кончаю! Я выкрикиваю его имя, а мое тело содрогается с каждой прекрасной вспышкой освобождения, которая пронизывает тело.
Прежде, чем я успеваю понять, что происходит, Димитрий скользит по мне вверх и устраивается между ног. Я чувствую его член, упирающийся в меня, готовый, желающий. Я напрягаюсь и качаю головой из стороны в сторону.
― Дими…
― Все хорошо, ― тихо отвечает он, уткнувшись носом мне в шею. ― Потихоньку, помнишь?
Я сглатываю и сжимаю простыни. Его член плотно прижимается, вызывая лишь ощущение легкого давления внутри меня. Он проводит пальцем по моей щеке.
― Мне нравится вот этот румянец на твоих щеках.
― Я и не знала, что ты можешь делать языком такие хорошие вещи.
Он улыбается, показывая мне очаровательную ямочку.
― Подожди, пока не покажу тебе, что могу сделать остальным телом.
Я качаю головой, ухмыляясь.
― Так уверен в себе?
Он вращает бедрами, давая мне знать, что он здесь, готов.
― О, да.
― Х-м-м-м, ― хмыкаю я, протягивая руку и кладя пальцы ему на грудь. ― Что означает татуировка?
Он смотрит на тату, и его густые волосы щекочут мое лицо. Я хихикаю. Он снова смотрит на меня с ленивой полуулыбкой.
― Что смешного?
― Твои волосы, ― говорю я, мягко потягивая их рукой.
― Ага, понятия не имею, чего так долго не стригся.
― Мне это нравится.
Он кладет руку мне под бедро и прижимает ближе.
― Ммм.
― А тату? ― шепчу я.
― Это просто символ моей борьбы.
Я киваю, понимая, что он больше не хочет ничего говорить, поэтому не настаиваю.
Звонит телефон у кровати, заставляя нас обоих повернуть головы и вопросительно посмотреть на него.
― Кто может тебе сейчас звонить? ― спрашивает он.
Я пожимаю плечами.
― Не знаю.
Мое сердце трепещет. Надеюсь, это не Хендрикс. Я вылезаю из-под Дими, и он со вздохом скатывается вниз. Тянусь к телефону и поднимаю трубку.
― Э-э, алло?
― Дими с тобой, Джесс?
Это Люк.
― О, Люк, привет. Да, со мной.
― Дай его.
Я передаю телефон Димитрию, который прижимает его к уху. У него на бедра накинута простыня, но все та же палатка под ней никуда не делась. Я улыбаюсь и краснею.