Он снова повернулся к окну. Несомненно, пуля предназначалась одному из них, но кого именно — его или Тедди — она хотела достать? За ним охотиться некому, остается… она?!
Мэк мысленно восстановил основные детали вчерашнего вечера: они оба были на кухне — разговаривали; он пригласил Тедди на ланч, и она согласилась, потом сделала шаг в его сторону, и тут раздался выстрел. Вот оно! Останься Тедди на месте, она неминуемо была бы ранена или… убита.
Но кем? Никому, кроме него, не известно, где она, если только… Если только Алан Сомертон не нанял кого-то следить за ним.
Зачем? Причина может быть одна: Сомертон пытается убрать Тедди, и, значит, он, Мэк, должен как можно скорее вывезти ее из Бердси.
За размышлениями он не услышал, как тихонько скрипнула дверь, не услышал легких шагов Тедди… Она подошла к нему сзади, сомкнула тонкие руки на его талии, прислонилась щекой к спине.
— Открыла глаза, а тебя нет. — Ее голос еще был заспанным. — Что ты тут делаешь?
Мэк спрятал пулю в передний карман джинсов и, не поворачиваясь, обнял ее, прижав крепкие ладони к закрытым шелковой тканью халатика ягодицам. — Прикидываю, какого размера стекло понадобится, чтобы заменить разбитое. Поедем-ка в Бердси, подберем подходящее, пока кухня не превратилась в морозильник.
Но Тедди, по-видимому, совсем не интересовало стекло. Не меняя положения, она провела ладошками по его груди, прошлась поглаживающими движениями по плечам и погрузила пальцы в густые волосы.
Мэк повернулся. Затуманенный дымкой желания синий взор лишал его воли… Она льнула к нему, и тепло, щедро даримое ее телом, заставляло пожалеть, что ночь кончилась. Тедди прижалась бедром к выпуклости на джинсах, дразняще потерлась, и Мэк, почти теряя контроль над собой, жадно припал губами к пульсирующей голубой жилке на шее, но все же неимоверным усилием заставил себя опомниться — Тедди в опасности! — и отстранился, к явному ее разочарованию.
— Тедди, я…
— Не нужно ничего объяснять, Мэк. — Она больше не удерживала его. — Все правильно. Была ночь, сейчас — утро, и нам нужно ехать. — Не давая ему возразить, она приложила к его губам указательный пальчик. — Я иду одеваться.
Боуги беспокойно поскуливал, чувствуя возникшее между ними напряжение, и без конца ворочался на заднем сиденье «мустанга».
Тедди исподволь поглядывала на Мэка, чье внимание было сосредоточено исключительно на дороге. Сильные пальцы сжимали руль, а ей вспоминалось, сколь искусны и умелы они не только в вождении, и жар заливал ее всю, разрастаясь внизу живота.
Мэк оживил ее, подарил ей ту радость и полноту жизни, которая была для нее закрыта в ее жизни с Аланом. Неужто она и впрямь рассчитывала провести с ним остаток дней?! С тем, кто и понятия не имел, какая она на самом деле. Выходит, она обманывалась почти целый год и едва не приговорила себя к пожизненному обману: она не знала, что такое любовь, пока не заглянула в глаза Мэка и не увидела в этих черных зеркалах свое отражение. И разве сможет она теперь жить без любви — без Мэка?!
Тедди не знала, найдутся ли верные слова, чтобы уговорить Мэка изменить свои планы, но она обязательно попробует!
И в этот момент из-за поворота вылетел красный спортивный автомобиль…
Эта внезапная встреча не могла быть случайной. Мэк не сомневался, что кто-то (возможно, неудачно стрелявший вчера) видел их сборы, сумел незамеченным отъехать от дома, опередив их на какие-то четверть часа, развернулся и теперь несся на них на предельной скорости.
— О Боже! — расслышал он шепот Тедди, и руки сами собой намертво обхватили руль: она не должна пострадать!
Для Мэка замысел водителя красного авто был очевиден — тот вознамерился под угрозой тарана заставить «мустанг» впечататься в скалу. Единственный шанс спастись — резко принять влево и затормозить, но хватит ли времени? «Красный» уже так близко, что Мэк может прочитать его регистрационный номер…
— Держись, Тедди! — И Мэк что было сил крутанул руль. «Мустанг» послушно вильнул в сторону и… понес пассажиров к обрыву. «Красный» все же задел их по касательной — раздался скрежет металла о металл — и пролетел мимо, сам едва удержавшись на дороге.
Мэк всем своим весом жал на педаль тормоза — «мустанг» вздымал тучи снега и гравия, но не останавливался; наконец мощные колеса, казалось, нащупали под собой опору, и в ту секунду, когда Мэк готов был расписаться в собственном бессилии, машина встала как вкопанная.