— Почему я должна стать тобой?
— Не мной, — поморщилась Смерть. — А вместо меня.
Диана закатила глаза, но спорить не стала. Она выжидающе уставилась на Смерть. Та разгладила белоснежную юбку и продолжила:
— Таков порядок. Когда алая кровь истинного желания смешается с голубой кровью, тогда вода заговорит и придет новая Смерть. Так было и со мной. Моя мать так жаждала спасти меня, что взяла дар русалок. Я выпила его, прожила свою человеческую жизнь и стала… собой. Так будет и с тобой.
— Я должна найти способ избежать этого, — Диана сжала пальцы до боли, будто желала убедиться, что чувствует свое тело.
— Нет такого способа, — протянула Смерть, и Диана готова была поклясться, что услышала нотку сожаления в ее голосе.
— Чушь! То же самое говорили, когда я хотела избежать встречи с тобой в прошлый раз. Всегда есть способ. Любое правило можно обойти.
— Ты еще не наигралась? — в тоне Смерти зазвенели железные нотки. — Глупая девчонка! Неужели ты не усвоила урок? За все придется платить. Мироздание нельзя обмануть безнаказанно! Иначе это делал бы всякий, кому вздумается. Но оно великое. Оно всегда восстанавливает равновесие.
Диана притихла. С этим аргументом спорить она не могла. Действительно, какой цена будет на этот раз? Чем придется пожертвовать?
— Ты выпила кровь русалки, — продолжала Смерть уже спокойнее, — и этим подписала себе приговор. И не только себе. Ты подписала его нам обеим. Ты встанешь на мое место, а я исчезну, растворюсь в небытии, в эфире. Но даже учитывая это, я веду себя достойно, а не топаю ножкой, будто капризная избалованная девчонка, которой дали игрушку не того цвета. Поэтому смирись.
Отчаяние вперемешку с обидой обожгли горло.
— Мы говорим о моей жизни, а не об игрушке! — Диана соскочила с кресла и принялась ходить из угла в угол. Она нервно потирала запястье, которое отчего-то сводило судорогой.
— Напоминаю, о моей тоже. Если ты не в состоянии принять последствия, то не стоило начинать эту игру. Прямо сейчас мое царство рушится, а я учтиво веду беседы с тобой. Хотя могла бы вышвырнуть отсюда, как паршивую собачонку!
Диана села. Растерянность и обида клокотали внутри, но разум говорил: Смерть права, она ведет себя как ребенок.
— Вообще-то, ты ничем не лучше меня, — припечатала Диана. — Зачем было подсылать ко мне Бруно? Ускорять превращение, или как это назвать, гибелью той девушки? Не детский ли поступок? Бруно мне рассказал.
— Ну хорошо, — нехотя признала Смерть и надменно поджала губы. — Признаю, погорячилась. Вы с Максом слишком раздражали меня своим счастьем. Наверное, это было лишним. А сейчас я хочу, чтобы ты вернулась в свой мир. Теперь тебе известно, что происходит, и здесь больше нечего делать.
— И как я должна жить по-твоему? Со мной происходит черт знает что! Я не в состоянии контролировать даже собственные эмоции, не говоря уже о жизни. Я отталкиваю близких, срываюсь на них, становлюсь холодной… — лицо исказила гримаса презрения. — Прямо как ты.
— Привыкай. Тебе с этим предстоит провести тысячи лет, пока на смену не придет очередная дурочка. Прямо как ты, — парировала Смерть.
Диана улыбнулась абсурдности ситуации. Надо же, они со Смертью друг друга подкалывают. Почти мило!
— Я не смогу смириться! И привыкнуть тоже. Это не моя жизнь. Я ее не выбирала, — она откинула голову на спинку кресла.
— Так выбери, — усмехнулась Смерть. — Мой мир прекрасен. Увидишь сама.
— Покажи. Покажи мне сейчас. Если я смогу убедиться в этом, то, может, смогу принять свою участь.
— Хм. Что ж, давай попробуем. Надеюсь, тогда ты уберешься отсюда и не станешь появляться раньше положенного срока!
Смерть резко выпрямилась и направилась к двери. Диана вновь засеменила следом, чувствуя себя школьницей перед строгой директрисой. Они снова вышли в бесконечный коридор и шли, минуя один поворот за другим. Любопытство скреблось изнутри, требуя узнать, что скрывалось за каждым из них, но Диана одергивала себя. Не время, не сейчас. Здесь не ее территория, поэтому намного правильнее будет подчиниться. Ведь сколько бы она ни строила из себя храбрую перед Смертью, в душе ей очень хотелось домой, к Максу.
Наконец, старуха остановилась. Ее белые одежды мгновенно замерли, как окаменевшие. Диана выступила чуть вперед. Перед Смертью была дверь, очень похожая на ту, что вела в кабинет, только выше, и узор напоминал больше цветочный, чем морской.
— Ты должна усвоить кое-что важное прежде, чем я открою дверь, — Смерть сурово посмотрела на незваную гостью. — Здесь свой ход времени, и ты ничего не должна трогать. Любое твое вмешательство нарушит его.
Диана кивнула. Дрожь пробежала по телу, заставив содрогнуться. Она не знала, что ожидает увидеть, но предчувствовала что-то особенное. Костлявая рука толкнула дверь, и перед глазами предстал целый мир. Диана словно видела одновременно каждый его фрагмент, каждую часть по отдельности, но все вместе. Здесь усатый мужчина в сером переднике нес огромный таз с тестом, девочка играла с кошкой клубком ниток, орава мальчишек била траву палками, худой подросток в широкой рубахе бросал в воду мелкие камушки, а в другом конце земли молодая пара стояла, обнявшись, возле деревянной лавки, дородная женщина в платке стирала белье в тазу, девушка с черной косой задумчиво сидела перед ткацким станком. При этом каждое их движение, каждое шевеление листочка на дереве, каждый плеск ручья — всё было перед глазами Дианы так, будто она стоит в одном шаге и наблюдает. Ее охватило такое волнение и восхищение одновременно, что дыхание прервалось.
— Как это возможно? — с шумным вдохом спросила Ди.
— Я не сомневалась, что тебе понравится, — гордо ответила Смерть. — Была проделана большая работа. Теперь ты понимаешь, почему меня так раздражает, что ты рушишь мои труды!
С усилием оторвавшись от невероятного зрелища, Диана устремила горящие глаза на Смерть.
— Объясни! Я хочу знать, как твой мир работает.
Рядом вновь возникли кресла с высокими спинками. Смерть жестом пригласила присесть.
— Видишь ли, тебе не понять. Пока еще. До тех пор, пока ты не займешь мой пост всецело, тебе будет недоступно это знание.
Диана досадливо поморщилась, но тут же переключила внимание:
— Но что они все делают? Просто живут?
— А чего ты ожидала? Конечно, просто живут. Занимаются теми же делами, что и при жизни. Ты могла обратить внимание, что это старая эпоха. Они жили в ней когда-то и остались в ней же. Так меньше потрясений.
— Тогда чем их жизнь отличается от земной? — недоумевала Диана. — В чем смысл?
— В моем мире нет боли. Никто не скорбит, не печалится, никто не стремится причинить зло другим. Можно оставить самое ценное посреди людной площади, и никому не придет в голову поживиться чужим. Больные исцеляются, одинокие обретают покой.
— А если человек жил болью? Скажем, был маньяком?
— Такие мне не нужны, — презрительно фыркнула Смерть. — Я их забираю, конечно, ведь окончание жизни приходит неминуемо. Если в душе остается что-то светлое, исцеляю ее и даю шанс существовать в моем, более совершенном и прекрасном, мире. Но бывают и загубленные души, которые уже не спасти. Такие я держу отдельно. Их бывшие обладатели становятся Тенями и проводят много веков в страданиях, проживая боль, которую причинили другим, снова и снова. И вечность их проходит вон в том хвойном лесу. — Она показала рукой на широкую темно-зеленую полосу. — Этот лес един для всех времен. В нем объединяется пространство любой эпохи. Что-то вроде единого перехода между мирами.
— А как люди понимают, что умерли?
— Они и не понимают. Видишь ли, я сделала так, что даже простые логические цепочки недоступны человеку. Разве что рутинные. Конечно, они догадаются, что если идет дождь, то нет смысла вывешивать белье сушиться. Но не более того. В противном случае это приводило бы к боли. Поэтому они живут как бы автоматически, — Смерть говорила с улыбкой, превосходством, разъясняя самые простые вещи, и, очевидно, ужасно гордилась собой. — Видишь ли, они живут так, как привыкли, делают, что привыкли, испытывают эмоции, как привыкли.