-Спайк, вы хоть понимаете, что это недоразумение в кафе - всего лишь капля в море? - С укоризной посмотрев на меня в окошко заднего вида, сказала сестра Дакота. - Вас будут осуждать за спиной, вы столкнетесь с клеветой, порочащей ваше имя. Вы будете не досыпать ночами, и на вас опустятся такие обязанности, которые не каждой женщине-то под силу. - Каждое слово было верным, и каждый факт резал любые надежды на её выздоровление не хуже перочинного ножа.- Вам придется пожертвовать личной жизнью, своим временем, своими связями и принять столько недовольства со стороны ваших родных и знакомых, что вы, в конце концов, отправите бедняжку доживать остаток отведенного ей Богом времени в какой-нибудь пансионат. Может, повернете назад?
И об этом я уже думал. Негритянка права, я столкнусь с трудностями и похуже этого инцидента в кафе. Но мне не давал покоя один факт. Я человек лишний в жизни Саманты, не родственник, не муж, и даже не давний друг, почти «купил» ее в психушке, как раньше покупали рабов. Документы и печати можно обойти с помощью американских президентов, напечатанных на банкнотах, и кто знает, не «купил» бы ее кто-нибудь еще, для своих, низменных нужд. Делаю ли я благо и спасаю ее жизнь, или обрекаю себя на вечные муки с душевнобольной? И скольких же пациентов еще продали, и в добрые ли руки, людям с добрыми ли помыслами? Именно эта мысль не давала мне покоя, и окончательно убеждала меня в правоте своего поступка. Ведь я покупал не раба, а вытащил из психбольницы девушку, которую любил. Люблю ли я ее сейчас - дело не такой уж важности, мои чувства сейчас стоят ровно столько же, сколько и тот проклятый грязный журнал с кроссвордами, оброненный Самантой в придорожной забегаловке.
- Как думаете, - ответить сиделке я решил вопросом, - радуется ли кит, который возвращается на глубину после того, как его выбросило на берег?
Дакота опять поджала губы, обнажив свой второй подбородок. В ее глазах читалось недоумение и раздражение, но опыт сиделки предполагал сдержанность и спокойствие.
-Думаю, он испытывает облегчение. - Покорно ответила она.
-Вашими вопросами меня выбросило на берег, - усмехнулся я, переводя взгляд на встречные автомобили, - но моими умозаключениями меня опять унесло в океан. И я чувствую облегчение.
-Вы ответили только на мои вопросы и свои сомнения, мистер Слеттери. - Парировала негритянка. - Сколько же раз вас еще выбросит на берег, когда заговорят другие. И не засохнете ли вы, когда откроет рот Саманта?
Сэм, услышав свое имя, заволновалась, но сиделка опять взяла ее за руки и та притихла. Притих и я. Наверняка это не последние вопросы, которые будут меня волновать, и с жизнью кита-неудачника придется смириться. Иначе так и буду выбрасываться на берег в ожидании чего-то, что столкнет меня обратно в воду. За столько лет проживания с кошкой, кактусом и романами Кинга я привык искать все ответы в своей голове, выдумывая ситуации и сам их геройски решая, да так, что малодушно помыслил о том, что каждая передряга мне подвластна. Теперь же подспудный страх не найти решения в реальной ситуации обретал материальность, этакий вязкий комок из отговорок и сольно выдуманных сюжетов, где я всегда выхожу из воды сухим. Собрать этот комок и забросить его подальше, было необходимо как можно быстрее, но я опять уговорил себя успокоиться и подождать до дома. Дорога вилась как уж на сковородке, переезд с одного штата в другой был утомителен, но я отнесся к нему, как к отдыху, который еще не скоро мне светит. Пару раз за следующие два часа Саманта вспоминала про кроссворды, абсолютно забыв про Саймона, а я воодушевился. Пообещал купить ей кроссворды и красивый карандаш, и она загодя сказала «спасибо». До следующей остановки она не открыла и рта, ей же подражала сестра Дакота, которая выиграла нашу небольшую перепалку с вопросами-ответами, и теперь лелеяла свою победу, гордо посматривая в зеркало заднего вида. У нее явно улучшилось настроение, чего нельзя было сказать о ее отношении ко мне, затылком я чувствовал, как она меня не переносит. Остановку мы решили сделать, как только начало темнеть, а фонари еще не торопились включать. Очередное придорожное кафе, соединенное с заправкой и киоском, не внушало доверия своей кухней, но у нас еще остались бутерброды с прошлой неудачной остановки, и я решил заказать чай и виски сестре Дакоте. Она отказывалась, но ее усталость переборола её, и она согласилась. За что она меня возненавидела, я не мог понять, и лишь только догадывался; разговор этот решил отложить на потом. После шота крепкого бурбона с неприятным запахом, сестра Дакота вроде бы немного смягчилась, и глубокие борозды морщин незначительно, но разгладились. Саманта кушала бутерброд, запивая его чаем, маленькими глоточками, так как чай был очень горячим.