Кэлли садится в офисное кресло и начинает заплетать волосы.
– Ночью я думала, почему жертвой стала именно Ари. Она непохожа на остальных девушек.
– И Лори – тоже, – отвечаю я.
– Понятное дело, но ведь Ари на Лори тоже не была похожа, – говорит Кэлли. Она собирается с духом, как будто подбирает слова, чтобы они не звучали слишком жестоко. – Я имею в виду… Ари была симпатичной, да, но она не была особенно уверена в себе. Ей нравилось думать, что она хорошо знает уличную жизнь, но на деле она в ней ничего не смыслила.
Ник говорил, что Ари хотела уехать из города. Может, она просто подсела в машину не к тому человеку.
«Или все было еще хуже», – думаю я, вспоминая горячее дыхание Мэри Дюрелз на своей шее.
– У Ариэль была работа в Мейсоне? – спрашиваю я Кэлли.
Она заканчивает заплетать косу и завязывает ее резинкой.
– Вряд ли. Она подрабатывала няней, пока была в средней школе, но, когда ее мама вышла из декрета, отец заставил ее присматривать за Кэрри Энн и Дейвом.
Я сажусь на кровать и вытягиваю ноги; колени чуть хрустят. Не знаю, как признаться в том, что сказала мне Мэри, чтобы не казалось, будто я подозреваю Ариэль в занятии проституцией. Я вдруг вспоминаю, как мы собирались дома у Кэлли и играли в отель. Семилетняя Ари выполняла роль администратора, спокойно сидя за складным столом в старом пиджаке Мэгги и сатиновом шарфе. Во что бы мы ни играли, Ариэль соглашалась на любую роль, которую ей давали.
Кэлли глядит на меня, заметив, что я отвлеклась.
– Что такое?
– На поминках Мэри Дюрелз намекнула, что Ари была, ну, знаешь… что она продавала себя.
Кэлли хмыкает.
– Твоя старая соседка? Да уж, супернадежный источник. Ари не была проституткой.
Я поджимаю ноги и сажусь по-турецки. Икры болят от вчерашней ходьбы.
– Мэри, наверное, где-то об этом услышала.
– В этом городе какого только дерьма не болтают. – Кэлли снова поворачивается к зеркалу, решив вместо косы сделать пучок. – Старшеклассницы не занимаются проституцией на стоянке для грузовиков.
Так и хочется сказать: «В твоем мире, может, и нет». Но я не собираюсь обижать Кэлли просто потому, что могу.
– Ты сильно удивишься, – говорю я вместо этого, – но в новостях была целая история о таких девушках в Колумбии. Они искали клиентов через сайт «Крейгслист» и зарабатывали по несколько тысяч баксов в неделю.
Кэлли приоткрывает рот.
– О чем ты думаешь? – спрашиваю я.
– Я слышала, как она рассказывала о чем-то подобном на обеде в прошлом году, – говорит Кэлли моему отражению в зеркале. – Спрашивала Ника, нужно ли ей разрешение родителей для того, чтобы открыть банковский счет.
Я осматриваю грязные подошвы своих носков.
– В этом есть смысл. Если она хотела скрыть, сколько денег зарабатывала.
– Или если не хотела, чтобы ее папенька-психопат контролировал каждый ее шаг. – На лицо Кэлли набегает тень. Я знаю, она всегда боялась Дэрила Каучински. Иронично, но ее никогда не пугал мой отец с рябыми зубами, бесстыдно курящий травку на парадном крыльце. Наверное, потому, что он хоть и кричал на нас с Джос, угрожая выбить из нас всю дурь, но рукоприкладством все же никогда не занимался.
– Ари говорила еще что-нибудь странное? – спрашиваю я Кэлли.
Она пожимает плечами.
– Мы с ней не разговаривали с конца десятого класса.
Я молчу, пока Кэлли стягивает с себя футболку с надписью «Пенсильванский чемпионат по вращению жезла», в которой спала. Она замечает в зеркале мой взгляд и краснеет. Наверное, забыла, что мы уже десять лет как не переодевались друг перед другом.
Я отвожу взгляд, пока Кэлли натягивает топик.
– Что между вами произошло? – спрашиваю я.
– О чем это ты?
– О вас с Ари. Вчера ночью ты сказала: «Я так перед ней и не извинилась».
Не могу сознаться Кэлли о том, что знаю: она удалила Ари из друзей на «Фейсбуке», – не признавшись притом, что следила за ней все эти годы как ненормальная.
Она возится с пучком на голове. Ей явно стыдно.
– Ничего такого не случилось. Я на ней срывалась, и она в конце концов от этого устала, как я поняла.
Я поднимаю брови.
– И все?
Кэлли пожимает веснушчатым плечом.
– После того как ты уехала, моей лучшей подругой автоматически стала она. Она была такой приставучей, что это действовало мне на нервы. – Кэлли вздыхает, поправляя челку. – Короче, если это и правда – то, чем она занималась в Мейсоне, – в нашей компании она об этом никому не рассказывала. Никто бы не смог сохранить такое в секрете.