Теперь, конечно, она составляла список по подготовке к вечеринке. Туда были занесены имена, пищевые продукты, алкогольные напитки, сигареты, где взять взаймы дополнительные тарелки и стаканы, пункт, который гласил: «Поговорить с судьей Кревеном насчет ансамбля», и еще один пункт, подчеркнутый несколько раз: «Поговорить с доктором С.».
Замечание Бима на мгновение отвлекло внимание Эмили от списка. Она вспомнила, какие чудесные детские праздники здесь устраивались, когда она была в возрасте Бима и этот дом принадлежал ее отцу. Все считали майора Боуэна состоятельным человеком. Дом был большим и богатым, в нем имелись отдельные квартиры для четырех слуг. Усадьба располагала также плавательным бассейном, конюшней, большим цветочным садом и таким огородом, который мог бы прокормить весь поселок. Это было до того, как майор умер и оставил дом своему единственному ребенку — Эмили, и тогда обнаружилось, что мистер Боуэн растратил все свои деньги и что этот дом являлся его единственным имуществом.
Когда вскрылся данный факт, человеком, получившим самый сильный шок, стал Дэн Саттер, который женился на дочери майора в полной уверенности, что ему больше не придется и пальцем пошевелить, чтобы зарабатывать на жизнь. Хотя такое известие явилось для него шоком, оно не изменило планов Дэна на будущее. Он не работал. Постепенно дом пришел в ветхость, так как нечем было платить за ремонт, и просто потому, что Дэн не умел управляться с инструментами. Трубы плавательного бассейна испортились, и он оказался непригоден для пользования. Внутри дом становился все более пустым с каждым годом, по мере того как предметы антиквариата, принадлежавшие майору, распродавались из-за нужды и заменялись дешевыми копиями либо вообще ничем не заменялись. На деньги от продажи нескольких картин, одну из которых написал Алонсо Холбрук, семья протянула два года. Так получилось, что именно продажа этих полотен породила вражду между Дэном и Алонсо. Говорили, будто майор заплатил Холбруку семьсот пятьдесят долларов за один его пейзаж, но когда этот пейзаж попробовали продать, то смогли выручить за него всего лишь полторы сотни. Дэн говорил, что Алонсо обжулил Боуэна.
«Ну и какого хрена ты от меня хочешь? Умереть ради тебя, чтобы картина поднялась в цене?» — спрашивал Холбрук.
Когда мебель и картины были проданы, ничего не оставалось делать, кроме как зарабатывать деньги. Работать начала Эмили, а не Дэн. Она принялась шить, консервировать овощи. Бим, молча негодуя на безделье отца, стал подрабатывать после школы на ферме Руфа Гилсона. Денег все равно не хватало. Наконец дочь майора Боуэна была вынуждена умерить свою гордость и принимать постояльцев. Не постоянных постояльцев, а тех, кто приезжал играть в гольф и ловить рыбу летом, охотиться осенью и кататься на лыжах зимой. Большинство из них были людьми радушными и готовыми заплатить за постой немного больше цены, которую им назначали. Эмили готовила еду, стирала, стелила постели и в то же время старалась сохранить остатки величавости, подобающей дочери майора Боуэна и матери внука майора Боуэна. Это было немного трудно из-за Дэна, который, выпив, бесцельно слонялся по дому и делал колкие замечания по поводу ее трудолюбия и терпения. Его реплики всегда вызывали хохот у слушателей и заставляли Эмили краснеть. Из-за этого несколько недель назад наступил кризис, когда Бим, побледневший и дрожащий, вскочил со стула и закричал на Дэна: «Если ты еще будешь говорить о моей матери такое, я… я тебя убью!»
Дэн отколотил бы Бима, если бы не присутствие Руфа Гилсона, который привез парня с работы домой. Дэн бросился на Бима, но Руф встал между отцом и сыном с улыбочкой, в которой, однако, таилось нечто угрожающее.
«Парень прав, Дэн, — сказал Гилсон. — Твое чувство юмора иногда бывает нездоровым».
Дэн тогда отшутился и — что более важно — не стал чинить разборку с сыном после ухода Руфа.
Эмили снова вздохнула и занялась своим списком. Воспоминания плохи тем, что всегда возвращают тебя в настоящее время.
— Надо как-нибудь суметь поделикатней подойти к судье Кревену насчет оркестра, — сказала она.
— Ты о деньгах говоришь? — спросил Бим.
Эмили кивнула:
— Все прочее — и блюда, и спиртное, и так далее — наберется общими усилиями. Но если пригласить ансамбль — все считают, что это должно быть трио Каннингемов, — нам нужно будет платить.
Бим посмотрел на мать с улыбкой, неприятно напоминающей улыбку Дэна: