— Женственность — не ваш конек, верно?
— Если мне недостает женственности, то вам недостает мужественности! — гневно парировала она.
На холме воцарилось молчание. Очевидно, гнетущая атмосфера давит на всех. Вот они и вымещают свою тревогу друг на друге.
Наверное, Вулларду пришло в голову то же самое, потому что он сухо сказал:
— Я полез не в свое дело. Извините.
— Принимаю ваши извинения. Извините и вы меня, я сорвалась. У всех у нас нервы на пределе.
— Да кому какое дело? — вдруг произнес Джексон загробным голосом.
— Что? — удивился Вуллард.
— Я говорю, кому какое дело? — повторил Джексон, гневно тряся головой. — Мне по горло надоело выслушивать чьи-то жалобы на личные трудности! Дэн, я знаю, у тебя скончалась жена, и мне очень жаль. Я уже принес тебе свои соболезнования, причем искренние. Но мне больно оттого, что всем наплевать на мои трудности, все считают их пустяком по сравнению со своими проблемами! Да, иногда и мне самому мои проблемы кажутся пустяковыми! Мы сидим здесь, да, здесь! — Джексон похлопал но земле рядом с собой, желая подчеркнуть свои слова. — И со всей вероятностью, что нам известно, мы сидим на захоронении Вульфрика! Я столько лет искал его! Написал о нем диссертацию. Опубликовал ряд статей в научных журналах. Чтобы найти его, я поставил на карту свою научную и профессиональную репутацию! Я подошел вплотную к открытию, и надо же, какая досада!
Джексон хлопнул ладонью по земле и убил ползущего по траве жука, посмотрев на несчастное насекомое, он заявил:
— Руководство вашего фонда точно так же прихлопнуло меня! Мне перекрывают кислород! Для них я — все равно что эта жалкая букашка! И вот что я вам скажу: мне надоело, что ко мне относятся как к надоедливому насекомому!
Джексон замолчал, хотя заметно было, что внутри у него все кипит.
— Ну что, — негромко спросил Вуллард, — выговорился? Теперь тебе полегчало?
— Да, спасибо, полегчало. Но я говорил совершенно искренне и серьезно.
— Если вы так хотите найти Вульфрика, — сказала Мередит, — вы обязательно его найдете. Вот увидите! Подвернется какой-нибудь счастливый случай.
— А потом мои надежды снова разобьют, как сейчас!
Вуллард что-то буркнул, поднялся с земли и, сгорбившись, зашагал вниз по склону.
— Он расстроен из-за смерти жены, — укоризненно заметила Мередит. — Ну да, он не скорбит в полной мере. И все же он наверняка расстроен и напуган. Иен, я понимаю ваши чувства, но, по-вашему, тактично выливать на него свой гнев именно сейчас?
— Тактично?! — Джексон развернулся к Мередит всем корпусом и посмотрел на нее в упор. — Кто сейчас заботится о такте? Я пробовал, ничего не вышло. Я всячески умасливал членов правления, да что там, я в ногах у них валялся, когда они сказали, что прекращают финансирование. Надо было пойти и наорать на них, вот что! По их милости не состоится открытие века! А вместо того я написал им униженное письмо, звонил, извинялся! И меня прогнали, как жалкого червя!
Мередит понимала, что продолжать спор не имеет смысла, и все же сказала:
— Знаете, мне ведь сейчас тоже нелегко! Я последняя видела Финни живым, не считая его убийцы! Как по-вашему, каково мне сейчас?
— Наверное, паршиво. Но тут уж ничего не поделаешь… А я сейчас не могу думать ни о чем, кроме Вульфрика.
— А я все время прокручиваю в голове свой последний разговор с Финни. Бедняга, он тогда даже сделал мне подарок! Правда, подарок ненужный, бросовый… Сломанная старая брошь, которую он подобрал на свалке. Но ему она казалась красивой, он сохранил ее, а потом захотел сделать мне приятное. Теперь я уже не смогу выкинуть ее!
Мередит выудила брошь из кармана и положила на ладонь. В лучах заходящего солнца тускло сверкнул желтый металл. На свету яснее, чем в полутемной гостиной Финни, виднелись очертания лошади и всадника. Мередит наклонила брошь и показала ее Джексону.
Лицо хранителя музея изменилось почти до неузнаваемости. Его волнение передалось Мередит, словно электрический разряд, и она вскинула голову. Джексон смертельно побледнел, по лбу катились крупные капли пота.
Он протянул к ней дрожащую руку и хрипло попросил:
— Покажите!
Мередит послушно передала ему брошь, чувствуя странное волнение и немалую тревогу.
— Где он ее взял? — прошептал Джексон.
— На свалке, где же еще?