— Брайан, вы что, хотите сказать, что Натали убил ваш дядя?
Брайана всего передернуло.
— Ни о чем подобном я даже не заикался!
— Но вы ведь так думаете? А что, вполне логично. Он отомстил ей как будто за уход вашей матери…
Брайан смерил Маркби враждебным взглядом:
— Я понятия не имею, что случилось, я правду говорю! Пока Натали жила в крепости, я каждую ночь приходил к ней. Во вторник прихожу, а она мертвая лежит на полу… Я как вошел, сразу догадался, что она мертвая, а не спит, только никак не мог поверить… Моя Натали была такая красивая, такая живая! Бывало, я приходил к ней, и она становилась прежней — там, в старой крепости, вдали от него… Я наклонился к ней, взял ее на руки. Она уже остыла, и лицо у нее посинело, но я все не верил и думал: вдруг мне удастся ее оживить — вдохнуть в нее жизнь. Приложил я губы к ее губам и сразу понял, что все напрасно.
Пирс снова заерзал на стуле, ему явно было не по себе.
— Когда это было? — ровным тоном спросил Маркби.
— Часов в десять, в пол-одиннадцатого. Дядя Лайонел уже лег спать. Я не знал, что делать. Конечно, перепугался. Я понимал, что должен как-то избавиться от тела. Но как? Уже стемнело, но хиппи еще жгли костер и снова устроили свои пляски. Похоронить ее в земле я не мог, вот и подумал: если нужно спрятать овцу, проще всего укрыть ее в отаре, среди других овец… Попозже, когда все стихло, я завернул тело Натали в старый ковер, который лежал на полу в замке, погрузил его в багажник «лендровера» и поехал вниз, к карьеру. Решил на время схоронить ее на свалке. Подумал, что старый ковер затеряется среди мусора. Ну а после я собирался незаметно вытащить ее и похоронить где-нибудь в лесу. Только я боялся, что старый Финни подсмотрит, что я делаю, поэтому машину я остановил, не доезжая карьера, вынул ковер с Натали и взвалил его на плечи… Кое-как спустился на дно карьера. Ну и трудно мне пришлось, доложу я вам! При жизни-то Натали была легонькая, как перышко, но ведь мертвое тело всегда тяжелее. Сноровка-то у меня есть, потому что часто приходилось перетаскивать вот так на себе телят и овец. В общем, ковер я оставил, а сам пошел домой.
Маркби покачал головой и тихо сказал:
— И все только потому, что вы думаете, что ваш дядя Лайонел выследил Натали в развалинах и убил ее в припадке праведного гнева?
— Слушайте! — Брайан резко сел, забыв о сломанных ребрах, но тут же выругался и, обхватив себя руками, повалился на подушку. — Слушайте… — тяжело дыша, повторил он. — Он совсем чокнутый, но только когда речь заходит о женщинах! Я специально рассказал вам о маме, чтобы вы поняли, как он таким стал! — Брайан ткнул в Маркби пальцем. — Если даже он и убил ее, он не ведал, что творил! А потом все пошло наперекосяк… На следующий день в карьер пришли поганые хиппи, принялись рыться в мусоре и нашли ее! Вы сразу примчались и все перегородили! А еще я где-то потерял ее сандалии. Помню, когда я вынул ее из багажника, у нее на ногах ничего не было. Должно быть, сандалии свалились где-то по дороге… Иностранные, дорогие, наверное. Я вернулся в крепость, поискал, но их там не оказалось. Зато я увидел вашу подружку — она везде лазила, рылась… Тогда она мне и сказала, что на свалке нашли труп. Я тут же побежал на ферму и сказал дяде Лайонелу, чтобы он не волновался. Мол, я сам с вами разберусь.
— А Лайонел что? Он признался?
Брайан покачал головой:
— Нет, ни слова не сказал.
Из-за двери послышался грохот; судя по всему, упал стул, на котором сидел констебль. Через секунду послышался громкий, возмущенный голос самого констебля:
— Нет-нет, сэр! Вам туда нельзя!
— А ну, прочь с дороги! — проревел Лайонел.
— Он здесь!
Брайан заворочался на подушках, словно собираясь встать.
Маркби нагнулся, чтобы удержать его, а Пирс шагнул к двери. Но она распахнулась настежь, и в комнату ворвался Лайонел: седые патлы разметались, глаза на изможденном лице сверкают. Констебль пытался удержать старика, но Лайонел буквально втащил его за собой.
— Брайан! Молчи, ничего не говори, слышишь? — заревел он. — А вы, Маркби, отойдите от мальчика! Он ранен и не может отвечать на ваши вопросы!
— Все в порядке! — сухо сказал Маркби, обращаясь к констеблю. — Отпустите его. Что же вы, мистер Лайонел! Разве можно так себя вести в больнице? Всех больных перепугали!
В палату вбежала медсестричка в накрахмаленном халатике, похожая на сердитого воробушка.