– Не знаю… Дней десять тому, пожалуй… Она не упоминала, что собирается покинуть «Академию». А потом я как-то заглянул туда, и мне сказали, что Роза ушла…– внезапно Люк резко повернулся. – Вы точно уверены, что именно она погибла в приюте Магдалины?
– Разве с этими девицами можно знать наверняка? Она никогда не называла вам свое настоящее имя?
– Нет. Роза предпочитала не откровенничать о своей жизни… прежней.
– Ну, хоть что-то она вам рассказывала?
Собеседник задумчиво вертел в руках брелок, висевший на цепочке карманных часов. Виконт заметил, что вещица золотая, неброская, но модная. Манжеты и воротник рубашки агента были тщательно наглажены, галстук – снежно-белый, и никаких черных шейных платков.
– Только то, что ее мать умерла, – ответил О’Брайан, глядя поверх качающихся мачт кораблей, вставших на якорь вне доков. – По одному-двум оброненным словам я понял, что семья жила в Нортгемптоншире. У Розы, кажется, имелись две сестры – и еще брат, по-моему, военный. Но она не любила говорить о них.
– В Нортгемптоншире? Вам известно, почему она ушла из дома?
– Нет, – покачал головой Люк.
– А почему сбежала с Орчард-стрит, тоже не известно?
– Нет. Роза ведь знала, как я к ней отношусь. Если она попала в беду, то почему не обратилась ко мне?
– Думаете, у нее были проблемы с Кейном? – уточнил Себастьян.
– Возможно, – сжал челюсти торговый агент. – Но скорее с этим чертовым магистратом.
– Каким магистратом?
Ноздри мужчины раздулись от резкого вдоха.
– Сэром Уильямом. Ублюдок пару раз крепко ее избил.
– Иэн Кейн утверждает, что не подпускает к своим девочкам грубых клиентов.
– Как правило, – О’Брайан посмотрел на вышедшее из-за тучи солнце, под лучами которого заискрилась и засверкала водная гладь. – Но как можно не подпустить магистрата с Боу-стрит?
– С Боу-стрит? Вы про сэра Уильяма Хэдли?
Собеседник искоса взглянул на Себастьяна, искривив губы в неожиданно циничной усмешке:
– Вот именно. Сэр Уильям Хэдли собственной персоной. И что вы будете с этим делать? А, мистер ищейка?
ГЛАВА 19
Поскольку сыщики с Боу-стрит не имели обыкновения разъезжать по Лондону в собственных каретах, Себастьян добирался на Собачий остров в разбитой наемной повозке, которой правил несговорчивый старикан, наотрез отказавшийся подстегивать трусящего ленивой рысцой мула. Но на обратном пути виконту повезло больше, и нанятый экипаж, пересекая мост через канал Лаймхаус-кат[24] и выезжая на прямой, ровный участок новопроложенной Коммершел-роуд, ходуном ходил от приличной скорости.
Ненароком оглянувшись, Девлин заметил мужчину в темном плаще верхом на костлявой серой кляче, рысившего за ними. Этого же субъекта Себастьян видел раньше прислонившимся к двери кофейни у причала.
Разумеется, не исключалось совпадение. Любой, кто захотел бы вернуться из доков Вест-Индской компании в Лондон, неизбежно последовал бы этим же путем. Наклонившись вперед, Себастьян велел извозчику:
– Здесь налево. Поворачивай вниз к реке.
– Хорошо, мистер, – удивленно кивнул тот.
Они въехали в узкий переулок, с одной стороны которого простиралось открытое поле, а с другой тянулся ряд нововозведенных зданий. Этот район города вследствие войны быстро разрастался, плотно застраиваясь новыми доками и пакгаузами. Экипаж промчался вдоль длинных канатных мастерских[25] на Сан-Таверн-Филдз, миновал пряный запах бондарных и опаляющий жар литейных цехов.
Незнакомец на серой кляче не отставал.
– Куда теперь, мистер? – окликнул возница.
– Остановись вон у той таверны посреди переулка.
Питейное заведение было новым двухэтажным кирпичным строением с парными выступающими окнами. Пока Себастьян расплачивался, всадник в темном плаще протрусил мимо, а затем остановился у подножья холма, выходящего на набережную и обрамившие ее пакгаузы.
Зайдя в таверну, виконт заказал стаканчик джина. Здесь толпились докеры и поденщики, небольшой общий зал полнился гамом, дымом курительных трубок и резким духом натруженных немытых тел. Со стаканом в руке Себастьян уселся за один из пустых столиков у окна, смотрящего на улицу.
Темный плащ стоял в начале проулка прямо напротив таверны. Девлин наблюдал, как соглядатай закурил глиняную трубку, и от сильной затяжки вокруг его лица заклубился сизый дымок. Среднего роста, с крючковатым носом и мощной челюстью, отливавшей синевой суточной щетины, мужчина выглядел немногим старше тридцати лет. Прислонившись плечом к кирпичной стене, незнакомец пыхтел трубкой, прищуривая глаза от дыма и неизбежного зловония из подворотни.
24
Лаймхаус-Кат – старейший из лондонских каналов, прямой, как стрела, длиною около двух миль, был открыт в 1770 г. и представлял собой короткий путь из Темзы к судоходному участку реки Ли, позволявший судам не проделывать «петлю» вокруг Собачьего острова. В Лондоне, как и во многих других регионах Англии, первые шаги промышленной революции были неразрывно связаны со строительством системы каналов, большая часть которых соединяла промышленные предприятия региона с пристанями на Темзе.
25
Канатные мастерские по сути, были деревянными сараями или бараками, одноэтажными, но, по понятным причинам, очень длинными - до полукилометра длиной. В помещениях стояли 3-4 свивальные машины, на которых, собственно, и изготавливались канаты.