В комнате было прохладно, на полу лежали вязаные шерстяные коврики, свет из окна перебирался по стенам, просвечивая старые фотографии. На комоде Тетя Люся обнимала свою старенькую маму, которую Маша помнила очень смутно. Рядом, на ажурной салфетке стояла ваза с букетом полевых цветов. Ромашки, васильки, кашки и колокольчики-такие не купишь в магазине. Ещё одна фотография — Маша узнала на ней себя: они с Катей, ещё совсем маленькие, прыгают во дворе в резиночку, на заднем фоне за ними пристально наблюдает Машина мама. Они с тетей Люсей подруги всю жизнь. А теперь дружат их дочери.
Много лет подряд Маша приезжала на месяц к Кате погостить. Пока не влюбилась в Пашу. Даже сейчас, по прошествии многих лет, при воспоминании о нем, у Маши тоскливо екало в груди. Какой же он был! Высокий, плечистый с голубыми глазами. Паша мастерски гонял на велосипеде, с руками и без, лучше всех плавал, пускал дым из обеих ноздрей, когда курил и потрясающе играл на гитаре. Маша могла часами слушать и тихонечко подпевать. 2 года длилось ее безответное чувство, приезжая на каникулы, она бросала на него полные грусти взгляды, вздыхала, но не решалась порой даже рассмеяться над его шутками.
Маша сильно стеснялась своего невысокого роста, из-за него она выглядела младше. Тонкие черты лица были милыми. Но рядом с Катей Маше сложно было чувствовать себя красивой. Все девчонки СНТ «Березки» завидовали Люсиной дочке.
Катя была настоящей красавицей. Рыжие мягкие кудри падали на плечи, ресницы, удивительно чёрные, качались над большими, бархатными, глубокими, карими глазами. Фигура тоже удалась, на ней легко можно было сыграть, как на гитаре. И Паша успешно сыграл. Они были самой красивой парой на дачах. А Маше оставалось только наблюдать и завидовать.
В то последнее лето, после которого Маша перестала приезжать, ссылаясь на занятость и сессии, Паша все ещё ухаживал за Катей, но их отношения были на излете. Маша знала, что у Кати в городе есть ухажёр, который казался более перспективным. Все чаще она слышала от подруги, что Паша не может определиться, чего он хочет по жизни. Ее крайне огорчало, что он загуливает учебу и того гляди вылетит из института. Пашу привлекали ночные гонки и тусовки в гараже, а Катя собиралась стать врачом. Но пока6 приезжая в «Березки», они вместе ходили на костёр, днём Паша мог зайти и приколотить что-то в доме, вскопать, наладить.
Когда приехала Маша, он как раз колотил забор. Конструкция, с виду простая, никак не поддавалась. Было жарко, капли пота проступали у него на носу, норовя упасть на землю огромными дождинами.
— Привет, — сердито буркнул он, вытирая нос рукой, — помоги, а? Тетя Люся с Катей на станции, в магазин поехали, вечером тебя ждали.
Маша положила сумки на землю и подошла, за два года тайных вздохов она ни разу не оставалась с Пашей вдвоём, всегда был ещё кто-то.
— У тебя с носа капает, пить хочешь? — спросила она, все пристальнее разглядывая парня. Ее взгляд останавливался на руках, перебирался по плечам и массивной, рельефной спине.
Паша с силой ударил молотком деревяшку, она с треском раскололась.
— Ух,…..! — возмущённо ругнулся он, — все, перекур, — он бросил на землю молоток, подошёл к колодцу, зачерпнул ведро и опрокинул его на себя, сел на землю, вытащил сигареты и со вкусом прикурил.
Маша устроилась рядом, хотя не очень любила табачный дым. Молчание ее тяготило, но развязать язык было трудно, он словно окаменел.
Паша повернулся к ней, склонил голову набок:
— А Катя болтает бесконечно, иногда мне кажется, что ей все равно, слушают ее или нет, — сказал он, в интонации явно слышалось раздражение и какая-то досада.
— Вы поссорились? — удивленно спросила Маша, ей казалось, что Паша обожает подругу, и все в ней его восхищает.
— А, ерунда, ветер в голове у неё, там и не поссоришься, — Паша пристально уставился на Машу.
Ей стало совсем неловко, его голубые глаза стали тяжёлыми, скользили по ней, словно ощупывали, оценивали. Он ждал хоть какой-то реакции, но Маша только пожала плечами, поднялась и пошла к дому.
Паша тоже встал, собрался было колотить дальше, но заметил сумки, оставленные у калитки. Небрежно поднял их и пошёл в дом.
На террасе висели веники для бани, пучки трав, на них настаивали чай, пахло сеном, на столе, покрытом кружевной скатертью, блестел электрический самовар, рядом с ним, над чашкой, в которой прятались пенки от варенья, летала замученная жарой муха.
Маша стояла около умывальника. Она скинула футболку, ополаскивала водой шею и лицо. Можно было бы пойти в баню, но для этого надо снова пройти мимо колодца, Пашино присутствие во дворе ее смущало и при этом волновало. Где — то в животе поднималось ощущение «американский горок». С одной стороны, не произошло ровным счетом ничего значительного, но при этом Маша точно была уверена, что она нравится Паше. Это невысказанное выскочило неожиданно. Она вдруг отчетливо представила, как он ее обнимает. Ей стало стыдно, ведь Паша был Катиным парнем, но именно этого ей больше всего хотелось.