— Ну, кажется, все ясно! — Кончики бесцветных прохоровских губ обрадовано ползут вверх. — Теперь тебе, Петр Христофорович, и карты в руки. Гидрогеологический отряд, что в Песчанке, подлостью вливается в твое подразделение. Со всем своим хозяйством.
— Представляю себе это хозяйство! — скептически бросает майор.
— Да, приданое в самом деле не богатое, — подтверждает Кардаш. — Но вы не беспокойтесь. В ближайшие дни в Песчанку будет отгружено все самое лучшее, что мы можем в настоящее время дать. Поэтому вам придется задержаться в Москве. Юрий Александрович представит вас во всех соответствующих организациях. — Кардаш кивает на Купревича. — Он наделен чрезвычайными полномочиями. Так сказать, будет в Песчанке представителем Государственного Комитета Обороны. Поэтому в случае любых осложнений…
— Ну, об этом мы договоримся в рабочем порядке, — улыбается Купревич.
— Договоримся. — Селивестров тоже улыбается: симпатичный особоуполномоченный нравится ему.
— Тогда будем закругляться. — Кардаш весело прихлопывает обеими ладошками по столу. — План ясен. Вы с Юрием Александровичем решаете все дела с кадрами и техникой здесь, в Москве, а Крутоярцев с Гибадуллиным немедленно выезжают на место для формирования подразделения.
— Крутоярцев с Гибадуллиным? — ахает Селивестров.
— Да. Ах, вы еще не знаете… — спохватывается Кардаш. — Капитан Крутоярцев назначен вашим заместителем, а лейтенант Гибадуллин — помпотехом. Остальных специалистов Леонид Романович представит вам в ближайшие дни.
Селивестров смотрит на Прохорова. В желтоватых глазках того пляшут веселые чертики. И майор догадывается: милейший доктор наук разыскал старые геологические отчеты, узнал, вместе с кем многие годы работал он, Селивестров. Любому ясно, что сработавшиеся специалисты успешнее выполнят поставленную задачу. Но все же… Разыскать давних друзей Селивестрова в военном шторме, разметавшем и перемешавшем миллионы человеческих судеб, — чего это стоило Прохорову!
А с Крутоярцевым и Гибадуллиным Селивестров в самом деле съел не один пуд соли. Добрый десяток лет вместе кочевали по Уралу, Западной Сибири, Северному Казахстану. Селивестров начальником партии, Крутоярцев прорабом буровых работ, Гибадуллин главным механиком. Расстались в апреле 1941-го…
Оставшись один, Кардаш пододвигает к себе деловые бумаги, углубляется в чтение. Но читается плохо. Шум, доносящийся в кабинет из-за неплотно прикрытой двери, мешает генерал-майору. Он зажимает уши ладонями, но сосредоточиться все равно не может. Наконец не выдерживает. Встает, подходит к двери, заглядывает через щель в приемную.
Там праздник. Огромный, как вставший на дыбы матерый медведь, Селивестров тискает приятелей. Капитан Крутоярцев худ, высок, его смуглое цыганское лицо растроганно кривится, он, сдается, готов вот-вот расплакаться. Зато маленький, живой как ртуть, совсем не похожий на татарина, рыжий, конопатый Гибадуллин заливается таким счастливым смехом, что Кардашу вдруг самому хочется засмеяться.
— Откуда же вы взялись, черти этакие? — зычно, взволнованно гудит Селивестров, не переставая тискать друзей.
— С Северо-Западного фронта, Петя, с Северо-Западного…
— А меня под Ростовом прямо из танка выдернули. Честное слово. Прямо из танка, — хохочет Гибадуллин.
Требовательно дребезжит телефон. Кардаш с сожалением прикрывает дверь. Подходит к столу, поднимает трубку. Вдруг вытягивается по стойке «смирно», слегка бледнеет.
— Генерал-майор Кардаш слушает! Да. Так точно. Только что беседовали. Впечатление? Отличное. Да. Говорить конкретно еще рано, но мне думается, что коллектив подбирается дельный. Будем форсировать. Мое мнение? Хм… Уверен: если в районе Песчанки действительно есть доброкачественная подземная вода — эти люди ее найдут. Конечно, будем помогать. До свидания.
Начинать придется с нуля
Уже двое суток курьерский поезд мчал Купревича с Селивестровым на восток. Они завершили свои дела в Москве и с каждым часом приближались к незнакомому зауральскому поселку с немудреным русским названием — Песчанка.
Отдыхать в столице было некогда. Пустовал селивестровский шикарный «люкс», лишь перед отъездом сумел еще раз заглянуть домой Купревич. Неотложные дела наплывали косяками, и решать их надо было быстро. Выручало одно — по неписаному закону с начала войны все центральные учреждения работали почти круглосуточно. Вот и мотались по столице Купревич с Селивестровым — добивали ночами то, что не успевали сделать днем.