Затащив за кусты, спрятал револьвер в кобуру, и потащил пленного к лежке Федора и Герды.
— Вот, держите, — я уронил уже начавшего подавать признаки жизни бандита на снег. При этом с него свалилась шапка, и на снег упала развернувшаяся коса.
— Ба, да это баба! — Федька присвистнул, и нагнувшись, перевернул тело.
Точно, молодая женщина. Рот перекошен моей рукавицей, глаза яростно выпучены, что-то мычит. Ну, баба не баба, но она враг. Значит, и отношение как к врагу. И потому мой нож уткнулся ей в бровь, чуть-чуть уколов.
— Заорешь — сдохнешь, но сдохнешь медленно и плохо. Отвечать правду, так как это — голована! Она ложь чует прежде, чем ты ее произнести успеешь, ясно? — я еще чуть нажал на нож. С брови в открытый глаз побежала струйка крови. — Я вытащу кляп, а ты молчишь, все поняла? Моргни. Если все ясно.
Пленница часто-часто заморгала.
Аккуратно, стараясь не порвать о зубы, я вытащил свою рукавицу. Изрядно обслюнявленную, кстати.
— Кто вы, и сколько вас? — я повернул нож у нее перед глазами, показав оточенную кромку.
— Мы «Россомахи». Из Кроу-тауна. Нас всего сто семьдесят человек.
— Врешь, вас в зимовье не больше шести с пленницей. — А вот странно, Герда передала, что она говорит чистую правду.
— В зимовье да, четверо наших, и две девки с хутора, ну, там, на побережье был. Мы мужиков кончили, а девок позабавиться взяли. Остальные придут попозже.
— Что вы здесь забыли? — Мне, да и не только мне, Федору тоже, совершенно не понравилось то, что полторы с лишком сотни отморозков шарахаются неподалеку от Звонкого Ручья. — Говори!
— Должны еще две банды появиться, «Вороны» и «Куницы». Их около трехсот человек. Хотим попробовать Звонкий Ручей на нож взять, — девка уже оклемалась и набралась храбрости. И даже воздуха набрала, чтобы заорать.
Да только я прихлопнул ей рот, рванул рукой снизу головы за волосы, а другой резко вертанул голову за подбородок. Хрустнуло, короткие конвульсии, и все.
— Так, Федь, сейчас я перестреляю этих уродов, а ты давай, за подводой. — Нейросеть четко принимала сигнал со спутника, и показывала две неподвижные, лежащие фигуры, и четыре перемещающиеся. — Герда, ждешь здесь.
От девки, которой я свернул голову, здорово припахивало спиртным. Наверняка и бандиты в доме под мухой, и в любом случае не ждут нападения. А вот то, что скоро несколько банд объединятся в силу, способную взять штурмом Звонкий Ручей, меня совершенно не радовало.
Федор не стал спорить, а шустро утопал по нашим следам за санями, а я по старым следам пополз к дому.
— Косая! Косая, ты где? Тьфу, мать ее, обгадилась, наверное. Жрать меньше надо. — В зимовье, хлопнув дверью, вошел один из бандитов.
А я накинул веревку на дымовую трубу, и изо всех сил дернул. Веревка, хоть и конопляная, выдержала. А вот труба из прогнившей жести нет. Скрежетнув, она завалилась, перекрыв тягу. Через полминуты, буквально, из дома вместе с дымом, чертыхаясь и вытирая слезящиеся глаза, вывалились бандиты. И я четырьмя выстрелами с десятка метров уложил их всех. Едва на снег успела упасть дымящаяся гильза после четвертого выстрела, как из зимовья ползком выползла обнаженная женщина, таща за собой совсем молоденькую девчонку. Тоже обнаженную.
— Я помощник шерифа, из Звонкого Ручья. Как вы себя чувствуете? — Вытащив револьвер, я провел контроль всех четырех бандитов. Береженого бог бережет, мало ли, что они кажутся мертвыми.
— Я Линда Мейсон, это моя дочь. Мы с ранчо «Красный берег». Были. Эти убили мужа, его напарника, нас схватили, привезли сюда. Как они сказали, чтобы не делиться. — женщину била крупная дрожь. Ну да, холодно.
— Ваша одежда где? — надо бы одеть их. Морозец, простынут мгновенно.
— Остатки там, — Женщина кивнула на зимовье, из двери которого клубами валил дым. Уже не так сильно, кстати, видимо, огонь в печи затух.
Глубоко вздохнув, и пригнувшись, я шагнул в зимовье. Нашел куртки, сапоги, пару винтовок с патронташами, и все это выкинул наружу.
— Обуйтесь и оденьтесь. Не выбирайте, нужно торопиться. — Я подошел к коновязи, где стояли кони бандитов. На двух были переметные сумы, и самое главное, все были укрыты попонами. Сорвав попоны, я бросил их в розвальни. — Давайте скорее, забирайтесь.
— Помогите! — Старшая женщина бережно подняла ревущую дочь, и повела к саням. С моей помощью мы уложили ее на расстеленную попону, и укрыли сверху еще одной, и парой курток замотали ноги. Линда деловито сняла с бандитов ремни с револьверами, вытащила из снега винтовки с патронташами. И внезапно вскинула винтовку, но я успел ударить снизу по стволу, и выстрел ушел вверх.
— Не надо стрелять, это моя голована. Одевайтесь. И усаживайтесь в сани. Ваши, что ли? — в санях лежало несколько узлов и мешков. — И еще, сейчас мой напарник на санях подъедет. Не выстрельте, пожалуйста. А лучше дочерью займитесь.
— Спасибо вам. Сани с нашего ранчо. — Кивнула женщина, и подошла к коню. Крепкая дама, или это стресс? Впрочем, нет. Женщина обняла шею коня, и зарыдала. Ну, пока может и порыдать, а я пробегусь по окресностям.
Спутник показал, что в радиусе двадцати километров никого нет, а вот дальше я нашел три крупные групповые цели, вектор движения которых сходился на этой поляне. Впрочем, это понятно, отсюда до Звонкого Ручья идет просека, и довольно наезженная дорога. А потому я отправил сообщение Вере.
«Вера, пожалуйста, беги к шерифу или мэру, сообщи, что с северо-запада к городу движутся три крупные банды, общей численностью около пятисот человек.»
«Матвей, ты серьезно? Ты не пьян?»
«Не пьян, и все абсолютно серьезно. Напоролись с Федором на разведку, что разорила ранчо «красный берег». Впрочем, сама можешь посмотреть.»
«Бегу. А что мне сказать, как ты переслал мне это? Сослаться на Герду?»
«Скажи правду, в конце концов. Ничего страшного, они серьезные люди. И Сэма позови.»
«Береги себя, Матвей! Я тебя люблю, и хочу от тебя детей!»
«Обязательно сберегу! Люблю тебя, и мечтаю о наших детях!»
Ну вот, весточку отправил. Теперь нужно сваливать из этих мест поскорее, у меня нет ни малейшего желания участвовать в конных гонках. Тем более с полутысячей головорезов.
На опушке показались сани с Федором. Подъехав к нам, он покачал головой, глядя на тела бандитов.
— Лихо их ты. Ну что, погнали отсюда? Тела прятать не будем?
— Нет смыла прятать плохо, а хорошо мы не успеем. Так что нужно торопиться. Линда! — женщина с трудом оторвалась от такой сейчас для нее надежной шеи коня. Выпрямилась, придерживая ворот длинной для нее куртки, блин, у нее ведь кроме штанов, снятых с одного из бандитов, под курткой больше ничего и нет. Ну, сейчас не до этого, нужно мотать отсюда.
— Садись в свои сани, и езжай за нами. И не отставайте, сзади полтысячи всадников. Шевелись, женщина!
— Матвей, погоди. Коней пару хоть возьмем. — Федька спрыгнул с саней, и отвязал от коновязи пару меринов. Остальных лошадей просто освободил, обрезав им и поводья. Привязал меринов к обрешетке наших саней, заскочил на каблучок.
— Но, пошла, родимая. Гони, красава! — Федька щелкнул вожжами, пуская лошадь сначала в рысь, а потом в легкий галоп. Сани Линды тронулись за нами. По бокам бежали трофейные кони. За санями Линды тоже бежали кони, я сразу не понял в чем дело, но, поглядел на довольную Герду, усмехнулся.
— Подруга, как у тебя это получается? Ведь кони не глупые, а тебя слушаются?
Голована завалилась на солому в санях, подставляя брюхо. Мол, неважно как, чеши давай.