Старик не признался Мальчугану, да и не зачем это было делать перед ребёнком, но именно эта цель, это желание Старика не дать пропасть способностям сына, и дали ему возможность выжить там, где другие либо погибали, либо возвращались раньше времени покалеченными и больными домой. Старик был бы счастлив всю жизнь прожить здесь, в родном, хорошо знакомом с детства посёлке, ловя рыбу и добывая этим пропитание своей семье; каждый день видеть жену и сына, но ему пришлось лететь. Лететь очень далеко, потому что ему нечего было предложить обществу, как только свои физические силы. Старик вернулся домой только тогда, когда сын его получил диплом.
— Пойдём-ка, перекусим, — предложил Старик, заметив, что освободились места в кавэрне.
Был полдень, уставшие рыбаки расходились по домам, чтобы, отдохнув там в прохладе, вернуться на берег уже только к вечеру.
Старик и мальчик вошли под карниз опустевшей кавэрны.
— Возьмёшь мне лимонад, — потянул Старика за рукав Мальчуган.
Таких посетителей, как Старик и Мальчуган в кавэрне не любили. Ели они мало, алкоголь не пили, поэтому, по мнению, владельцев кавэрн лишь понапрасну занимали место, но других посетителей в ближайшие часы не предвиделось, поэтому их пустили.
Мальчуган залез на стул. Он с радостью принялся потягивать из трубочки холодный лимонад, а Старик купил обед. Перед ними стояла теперь большая тарелка холодного риса и сладкие шарики из водорослей, и Мальчуган проворно хватал их с тарелки прямо рукой.
— Отец уже, наверно, вернулся с ловли. Я могу сбегать и принести нам свежей рыбы, — торопливо жуя, говорил Мальчуган. — Давай пожарим её у тебя во дворе.
— Хорошо, — согласился Старик. — Ты беги, я буду ждать тебя вечером.
— Ты только подготовь к моему приходу угли, — попросил Мальчуган.
— Хорошо, — снова ответил Старик.
Он просидел в кавэрне ещё немного. Когда обслуга всё чаще стала нервно прохаживаться вокруг него и бросать в его сторону недовольные взгляды, он понял, что пора уходить.
Старик вернулся снова на пирс. Тут он посидел ещё немного, глядя, как лодки с белоснежными парусами везут в этот час отдыхающих из города. Они проплывали совсем близко к нему, увозя своих пассажиров дальше, на расположенные за мысом песчаные пляжи.
Когда солнце уверенно взяло курс к горизонту, когда стало неумолимо приближаться к той линии, где небо соприкасается с морем, Старик поднялся. Медленной, шаркающей своей стариковской походкой он побрёл домой. Насмешливыми взглядами его провожали вышедшие в этот час на улицу подростки, а сидящие вдоль набережной торговки недовольно косились на него. Старик всё понимал и не обижался. Старость некрасива. Казалось, уже один только вид Старика страшил всех этих встречающихся ему сейчас по дороге розовощёких, пока ещё пылающих здоровьем людей, напоминанием об их собственной неминуемой немощи.
«Иди, Старик, иди», — говорил про себя Старик. — «Ты уже проделал сегодня свои две тысячи шагов, но теперь тебе надо вернуться домой, а там уже тебя, наверняка, ждет Мальчуган. Он уже принёс свежей рыбы и ждёт, что ты разведёшь костёр и сделаешь угли. Он ещё мал, и ему нельзя баловаться огнём. Так что иди, Старик, иди, не останавливайся, и не обращай ни на кого внимания».
Мальчуган ждал его, по-видимому, давно. Он уже включил стоящий во дворе электрический аэрогриль и разложил на его решётке почищенную по его просьбе отцом рыбу.
— Ну, где же ты задержался, — деловито переворачивая щипцами рыбу, говорил Мальчуган. — Я уже почти приготовил нам ужин.
Старик сел прямо на песок. Мальчуган сбегал в дом за тарелками и принёс ещё две кружки воды.
Так они сидели, мальчик и Старик, обсасывая косточки румяной, поджаренной на гриле рыбы и наблюдая, как огненный шар солнца, став оранжевым и совершенно утратив свои лучи, оставляя за собой полыхающую дорожку на воде, медленно погружается прямо в море.
— Я приду встречать тебя завтра к дневному автобусу, — сказал Мальчуган.
— Хорошо, — согласился Старик.
На посёлок спустилась ночь.
Утром Старик, по-обыкновению, встал рано. Сегодня он не стал смотреть на восход солнца и не пошел к морю, а вместо этого достал из комода чистую рубашку и новые, ещё совсем не разношенные туфли. Рубашку он надел, а туфли аккуратно завернул в бумагу и взял с собою. Вместо шляпы сегодня Старик нёс в руках папку с пластиковыми документами.
До автобусной остановки путь был неблизкий, но Старик проделал его с упорством человека, имеющего на это силы. Он пришёл за десять минут до отбытия автобуса и, сев на скамейку, развернул свой бумажный свёрток. Он снял со своих ног потёртые сланцы и натянул на одеревеневшие ступни чистенькие туфли. Теперь он был готов.